Пятнадцать поцелуев
Шрифт:
— Я думала, тебе нравятся по-настоящему ценные вещи, а не безделушки.
Конечно, она поняла. Поняла, что это подарок от Саши. Но, похоже, не думает, что у нас всё серьёзно и очень надолго, раз так спокойна. Думает, «наиграюсь», а потом всё равно всё будет так, как хочет она. Ведь она же старше, мудрее, опытнее.
Нет, дорогая моя мамочка, Виктор Михайлович прав, мудрость не в количестве прожитых лет.
Почитав немного в кровати, я выключила свет и совершенно безмятежно погрузилась в сон. Правда, что снилось ночью — не помню, но проснулась
Учеба прошла незаметно, а во второй половине дня меня ожидала работа. И вот тут-то моё настроение поколебалось, поскольку, отправившись к начальству отпроситься на новогодние дни в связи с поездкой за границу, встретилась с решительным отказом, причем в грубой форме. Видимо, не я первая уже сегодня обратилась с подобной просьбой.
— А кто работать у меня будет? Никому не даю ни отгула, ни отпуска, чтобы не было потом претензий о неравноправии. График дежурств я уже вывесил в подсобке, ты, по-моему, второго января выходишь — так что повезло.
— Я не смогу выйти второго, потому что меня не будет в стране. У меня уже есть билеты, и вернусь я лишь после праздников.
— Я тебе уже всё сказал.
— Тогда мне придется уволиться.
Он махнул рукой, даже не глядя в мою сторону — мол, делай что хочешь, только отстань.
Сегодня у Саши был выходной, и посоветоваться на месте было невозможно. Я набрала его номер, но он не ответил. Что ж, раз других вариантов нет...
Я написала заявление и, поскольку была оформлена по гражданско-правовому договору и не должна была ничего отрабатывать, осталась лишь до конца сегодняшней смены, чтобы не заставлять тех, кто трудится вместе со мной, тащить на себе двойную ношу.
С девчонкой-сменщицей мы даже обнялись на прощание, и я выслушала в свой адрес много теплых слов, на секунду пожалев, что другого выхода нет, кроме категоричного. Впрочем, даже получив мое заявление, начальник никак себя не проявил, что говорило лишь об одном — ему всё равно, найдут новенькую.
Вечером написала сообщение Саше, поскольку звонить уже было поздно, вдруг спит? Но он опять не ответил и даже не прочитал. Ни одного сообщения за день — для нас это странная практика. И всё же я предпочла дождаться утра и не волноваться.
Но и на следующий день соцсети показывали, что парень здесь не появлялся.
После пар я отправилась в торговый центр выбрать Саше подарок.
К вечеру он так и не вышел на связь и я, едва дождавшись утра, собралась пойти к Сашиному деду, несмотря на то, что до отправления в аэропорт оставалось всего два часа. Но в коридоре меня перехватила мать.
— Куда? — спросила она резко, как надзиратель.
До этого момента мне никогда не приходила в голову мысль о том, чтобы начать жить отдельно, но теперь я подумала, что это спасло бы наши и без того хрупкие отношения с родителями. Мне всё тяжелее существовать под этим гнётом и каждый раз доказывать право на собственную жизнь и интересы.
— Скоро приду, — ответила, не углубляясь в подробности.
— У нас скоро вылет.
— Я успею.
Но, едва я повернулась спиной, мать, как кошка, прыгнула вперед и преградила мне дорогу.
— Ты никуда не пойдешь, — заявила,
— Ты забыла, сколько мне лет? Я давно могу принимать решения самостоятельно.
— Телефон, — потребовала она, не терпящим возражения тоном, выставляя вперед ладонь.
— Что? — у меня вырвался истерический смех.
— Кажется, мы предоставили тебе слишком много свободы.
Что мне было делать? Драться с ней?
Но и сдаваться я не собиралась.
— Я сейчас вообще никуда не поеду, — заявила решительно.
— Поедешь как миленькая.
Резко развернувшись, я ушла в свою комнату и громко хлопнула дверью. Писала и звонила Саше каждые десять минут, но безрезультатно.
А дальше и вовсе был ад — о том, что родители на такое способны, я не могла и предположить. Поездка в Копенгаген оказалась лишь попыткой выманить меня из страны и отлучить от Саши. Чего я только не услышала о себе по прибытии в чужую страну. И о том, что связалась с дурной компанией — сыном алкоголички без гроша в кармане и наркоманкой (это камень в сторону Алёны, мать и про неё навела уже справки). И какая я дура, что своими руками отталкиваю Глеба. И что о будущем совершенно не думаю. И что всю жизнь мне не будет всё доставаться готовым — квартира, учеба, одежда, еда, развлечения.
Самое отвратительное, что в это вступил и отец. И когда я попыталась найти у него защиты, заявил, что так надо. Что я потом всё пойму.
Лишь спустя полгода жизни за границей, когда родители наведались ко мне в гости, я узнала от папы, что моя изоляция была условием, при котором мама не подаст на развод. А он собирался баллотироваться в депутаты, и ему скандал был совсем ни к чему.
Да, меня оставили там, в столице Дании, пристроив на учёбу в местный университет и оставив на попечение новому водителю и «надсмотрщице», которая полностью распоряжалась моим бюджетом и хозяйством внутри арендованного родителями дома. Они уехали сразу после новогодних праздников, оставив меня одну в чужой стране и заявив в очередной раз, что так надо. Даже сим-карту купили новую, чтоб отлучить от «дурной компании».
Я не могла поверить, что они оказались способны на такую чудовищную вещь. Что это возможно в нашем веке — так поступить со своей взрослой дочерью. Но что я могла предпринять? Заявить в полицию на собственных родителей?
Все новогодние праздники я пыталась добиться хотя бы ответа на главный вопрос: что они сделали с Сашей?
На пятый день отец сдался и, пока мама была в бассейне, нехотя сообщил:
— Он в хорошем месте.
— В каком ещё хорошем месте? — простонала я в шоке.
Господи, на какую ещё подлость способны мои родители? А говорят, бояться надо чужих людей… Но ведь не они воткнули нож в мою спину.
— В вооруженных силах.
— Что? Подожди… Как? Но сейчас же даже не время призыва!
— Вера, я и так сказал тебе больше, чем следовало. Пожалуйста, не проболтайся маме, что знаешь.
— Папа… — потрясенно прошептала я.
— Он не в горячей точке, не беспокойся. С ним всё будет хорошо.
Всю ночь я проплакала. А на следующий день и вовсе не показывалась из своей комнаты.