Пятнадцать поцелуев
Шрифт:
— Я не знаю, говорил ли тебе отец, — разжала губы она. — Но на новогодние праздники мы едем в Данию.
Я не стала ничего говорить. Просто ушла, закрыв за собой дверь и пешком сбегая по лестнице. Внутри было гадко. Разве такое ощущение должно быть в душе после встречи с мамой? И как получилось, что в нашей семье каждый сам по себе? И ведь много, наверное, таких семей. Среди моего окружения предостаточно, да и у Саши так было долгое время…
Добираясь до места встречи по сверкающей огнями и новогодними гирляндами Москве, я смогла
Выбравшись из такси, огляделась. Никого вокруг нет, даже редких прохожих. Стало не по себе. Какой-то двор… А где Саша? И такси уже отпустила.
К счастью, Саша ответил на мой звонок после первого же гудка и, не дожидаясь вопроса, спросил меня сам:
— Ты приехала?
— Да. А…
— Подожди минутку, — и сбросил вызов.
А потом, секунд через тридцать, я увидела его силуэт, спешащий навстречу, и сразу узнала. Он коротко обнял меня и, взяв за руку, повёл за собой.
— И куда мы? — сгорая от нетерпения, полюбопытствовала я.
— Ну подожди немного, узнаешь.
— Да я уже больше недели жду, с тех пор, как ты мне пообещал сюрприз. Ведь это он?
Саша рассмеялся и подтвердил:
— Он. Надеюсь, не зря ждала.
Мы повернули под арку в соседний двор, а там… светящаяся дорожка, где в стеклянных банках под колпаками мерцали свечи. И всё это — в снегу. Так красиво!
Я невольно прижала ладонь к губам.
— Саш, а ты уверен, что это в твоем стиле?
— Я могу проявлять себя в разных стилях. И если у меня на лице ничего не написано, это не значит, что я ничего не чувствую.
Он притянул меня в свои объятия и, если бы не шапка, точно поцеловал бы в макушку, как делал всегда.
— Я хотел из лепестков роз — тебе же понравилось, но потом подумал, что их будет почти не видно, плюс красное на снегу… как-то чудовищно, а не романтично.
Мы оба засмеялись, а после он предложил:
— Не хочешь пройти?
Мы прошли по дорожке и оказались у детских качелей. Посидели немного, перекусив двумя шоколадными батончиками, которые прихватил Саша, а ещё (ну настоящий продуман!) рядом с качелями в специальной подставке оказались два стаканчика горячего кофе.
Я бы, пожалуй, всю ночь сидела вот так рядом с ним на качелях, едва вмещаясь, любуясь золотыми огоньками в снегу, но вскоре мы начали примерзать и нехотя всё же покинули эту «пристань». Потушили и собрали в пакет остатки романтики и отправились к метро.
— Для меня никто никогда так не старался, — призналась я, ощущая необыкновенное тепло внутри.
— А у меня никогда не было желания ни для кого так стараться раньше, — с хитринкой в глазах парировал парень и невесомо коснулся моих губ своими.
Дорога до метро оказалась уж слишком короткой.
— Кстати, чуть не забыл. Завтра у деда день рождения, он тебя тоже звал.
— Ого! Я приду. А что подарить?
— Подари пастилу.
— Хорошо, а ещё?
— Этого достаточно. А то он будет переживать. Не любит, когда на него много тратят.
— Ладно, я подумаю, — не сдалась я. А потом с грустным вздохом призналась: — А меня на Новый год увозят за границу. Мама сегодня сказала, что «мы едем в Данию», — передразнила с преувеличенным восторгом.
В любой другой год я бы, пожалуй, обрадовалась, потому что мы и впрямь соблюдали традицию — каждый Новый год уже в восьмой раз отправлялись в новую страну. Но теперь было грустно…
— На целых пятнадцать дней, — добавила с грустью.
— Обещаю, когда ты приедешь, я тебя поцелую за каждый из этих дней. А потом у нас впереди будет целый год, — постарался подбодрить меня Саша, хотя я видела, что и ему эта новость не очень по вкусу.
— А лучше — чтобы целая жизнь.
— Если хочешь, то целая жизнь, — согласно кивнул он, улыбаясь едва заметно, и тут же наклоняясь ко мне, чтобы вновь поцеловать и сделать моё настроение гораздо ярче — ему это всегда удавалось.
Глава 21
Конечно, явиться с одной пастилой в гости к Виктору Михайловичу я не могла. Купила ещё и фруктов, несколько пар чёрных носков (беспроигрышный вариант) и праздничную открытку.
Саша встречал меня у подъезда своего деда и, увидев, что я семеню по присыпанной снегом дорожке с пакетом, удивленно приподнял бровь, одновременно протягивая руку, чтобы помочь:
— Только не говори, что это деду. Привет!
— Привет, — я легонько его обняла и коснулась губами щеки. — Почему? У него ведь сегодня праздник.
— Вот он сейчас тебя отругает за лишние траты — и будет праздник, — неодобрительно покачал головой парень.
— Почему отругает? Я же старалась, отбирала всё лучшее и самое свежее.
— Я-то верю, но дед вырос в эпоху, когда всего было мало и на всём экономили, так и привык. Теперь для него любые траты на себя — лишние.
— Ничего страшного, я смогу его переубедить, — заявила уверенно, по-хозяйски смело шагая в подъезд.
Саша за спиной только цокнул языком. Но я была абсолютно уверенна и в своем обаянии и в том, что с Виктором Михайловичем у нас сложились теплые дружеские отношения, так что он уж точно не будет злиться, а, напротив, надеюсь, порадуется и съест эти вкусности с удовольствием.
Дверь хозяин квартиры открыл нам после второго звонка. В темно-серой теплой клетчатой рубахе и черных спортивных штанах, с редкими волосами на голове, чуть сгорбленный, но неизменно улыбчивый, он словно был символом ушедшей эпохи, которая почему-то казалась мне уютнее, чем нынешняя — отстраненная.
— Здравствуйте! С Днем Рождения! — с порога начала поздравлять я и даже, поколебавшись немного внутри, всё же потянулась, чтобы обнять именинника.
Он был не против.
— Спасибо, Верочка. Молодцы, что пришли!