Пятнадцать поцелуев
Шрифт:
Однажды я всё же не выдержала и надавила сильнее.
— Почему ты ничего о себе не рассказываешь? Ведь ты обо мне столько знаешь, а я о тебе — почти ничего.
— Ну… — со скромной улыбкой и будто бы с чувством неловкости пожал он плечами. — Что ты хочешь узнать?
И я поняла, что граница доверия пройдена. Главное, не разрушить теперь эту хрупкую материю.
— О твоих родителях. Как прошло твое детство. Какие предметы нравились тебе в школе. Есть ли у тебя настоящие друзья, — начала перечислять я.
— Подожди, подожди, — засмеялся он. —
В тот вечер я, действительно, узнала о нем больше, чем обычно. И когда мы отделались от компании взрослых мужчин (я поскорее увела Сашу, ощущая его неловкость), тут же предложила:
— Слушай, давай сбежим?
— А так можно?
— Конечно. Мне можно всё.
— Кто бы сомневался, — беззлобно фыркнул он, за что тут же получил тычок в бок. — Эй, не дерись.
Мы не стали никого предупреждать, лишь попрощались с девчонками за нашим столом и, пока все были увлечены просмотром очередного постановочного номера на сцене, убежали из зала.
Саша помог мне надеть пальто, швейцар с улыбкой открыл нам дверь, и в лицо тут же дунуло морозным ветром.
— Куда теперь? — спросил у меня парень, когда мы остановились у двери.
— Не знаю. Я бы посидела в какой-нибудь тихой кафешке.
— Предлагаю пройтись по городу и по дороге выбрать какое-нибудь симпатичное место.
— Идёт! — я с улыбкой и ощущением азарта от предстоящего приключения приняла его согнутую в локте руку, прижимаясь плотнее, чтобы не замёрзнуть.
Выбирали мы долго. Порой сразу проходили мимо, иногда останавливались у огромных окон, разглядывая интерьер и прикидывая, насколько нам нравится обстановка. В итоге всё равно находили какой-то изъян: слишком много народу, огромные неудобные кресла, чересчур яркий свет, броские цвета стен и мебели...
Мы прошли пешком не меньше трех станций метро, прежде чем окончательно замерзли и наконец изменили своему придирчивому тону. В этом месте я никогда не бывала и, пожалуй, если бы не Саша, никогда бы не забрела. Небольшая чебуречная, вся отделанная под дерево: массивные столы и стулья, коричневые стены из какого-то темно-бурого кирпича, над столами — по одной советского стиля лампе, и почти никого внутри.
— То, что надо, — заявила я, бросая на стул свой рюкзак, который взяла с собой даже на праздничную вечеринку, хотя он не вязался с коктейльным платьем.
Я сняла пальто и вручила уже ожидавшему этого за моей спиной Саше, потом присела за стул спиной к двери и ещё раз оглядела обстановку. В своем шикарном наряде я явно выбивалась из этого антуража, но, на удивление, обслуживающий персонал за барной стойкой бросил лишь короткий взгляд и ни один человек ни стал нас разглядывать. Это стало приятным открытием.
— Здесь надо делать заказ на кассе, — пояснил Саша, и я была рада уступить ему право лидера, который попал в свою стихию и знает, что надо делать.
— Возьми что-нибудь на свой вкус, я всё равно не знаю, что выбрать, — улыбнулась немного застенчиво.
На самом деле мне было лень, и я правда не
— Я взял нам солянку, чебурек с сыром и ветчиной, наггетсы и морс, — отчитался Саша через пару минут, возвращаясь к столу.
— Звучит аппетитно. Тем более я в последний раз всё это ела ещё, наверное, в школе.
— То, что было сегодня у тебя на столе, я вообще ел в первый раз в жизни, — не остался в долгу он и засмеялся.
— Я так горжусь тобой! — совершенно серьезно и искренне заявила я, глядя ему в глаза.
Он усмехнулся:
— Мальчиком из неблагополучной семьи?
— Что? — опешила я.
— Так сказала твоя мама.
— Мама? Когда вы успели с ней пообщаться?
— Она подошла познакомиться, когда ты получала подарки, — сообщил Саша.
И я тут же вспомнила, что дважды после визита Саши меня отзывали вновь прибывшие гости, которые непременно желали поздравить лично, вручить подарок и сделать с именинницей фото для своих соцсетей.
— Да плевать на это! — резко выпалила я, чувствуя, насколько изменился мой голос — стал жёстче и злее. Даже представить не могу, что она ему наговорила. А ведь Саша и бровью не повел, и, если бы не сказал, я бы и не догадалась о том, что у них, оказывается, состоялось «знакомство». — Во-первых, ты не должен чувствовать себя виноватым за ошибки родителей. А во-вторых, я знаю тебя гораздо лучше, чем те, кто пытается судить и вешать свои ярлыки. И мне ты безумно нравишься. Ты честнее их многих. И очень заботливый. Не на словах, а на деле. Вот и всё.
Он застыл, внимательно глядя на меня, и я даже немного перепугалась: уж не перегнула ли палку, рьяно бросившись на его защиту? Но я сказала лишь то, что думала, не стараясь польстить или как-то «загладить эффект» от того, что наговорила ему моя мать.
— Что? — спросила, не выдержав непонятной для меня реакции.
— Знаешь, я люблю тебя вот такой, — чуть заметно улыбаясь и не сводя с меня глаз, произнес Саша. — Вспыльчивой, задорной, порывистой. Потому что ты настоящая. Ты живешь чувствами, прислушиваясь к зову сердца. Ну или, по крайней мере, стараешься так жить, хотя твои родители и пытаются взять всё в свои руки. Они пытаются жить за тебя. И ведь ты не единственная, кто оказался заложником этой ситуации. За кого-то и вовсе выбирают вуз, место, куда поедут отдыхать летом, людей, с которыми можно общаться...
«Ведь это всё я, я!» — хотелось закричать мне, и к глазам подступили слёзы.
Возможно, он знал, что это всё про меня, ну, может быть, кроме вуза — специальность я всё-таки выбрала самостоятельно, — но специально перешёл на третье лицо, чтобы не ранить сильнее.
— Они не желают зла своим детям, но сковывают волю, лишая любой свободы выбора и действия, подчиняют жизнь ребенка, даже если он вырос, своим желаниям. Знаешь, ни за какие деньги на свете я бы не согласился, чтобы моей судьбой управляли.