Пятнистые души
Шрифт:
– Не надо, – тихо произнесла Нана, – не уходи.
Марсель прошел сквозь Левона в коридор, делая вид, что не слышит ее.
– Ну постой! Не уходи! – уже громче просила она. – Ну прости!
Марсель повернулся к ней и со злобной усмешкой сказал:
– Раз уж я такой бесполезный, так попробуй тогда прожить без меня!
Надев ботинки, он схватил куртку. Марсель открыл дверь и быстро вышел. Нана дернулась от грохота захлопывающейся двери.
Она еще долго стояла в коридоре, молча смотрела на дверь, не зная, что ей делать дальше. Нана знала, что именно теперь ей предстоит вытерпеть в ближайшую неделю. Женщина боялась сдвинуться с места. Это означало бы, что все опять началось сначала. Ей снова придется брать Эмиля с собой на работу, раздражая при этом свою начальницу. Если он все же заболеет, ей снова придется просить у соседки еды взаймы, так как никто не будет оплачивать то, что она ухаживает дома
Она снова одна. Марсель вернется не раньше чем через неделю, и ей как-то нужно прожить это время.
Нана вошла в детскую, устало упав в кресло. Она задумчиво и с тоской в глазах смотрела на сына. Все было бы легче, если бы она была одна. Если бы она тогда послушала Марселя, а не свой внутренний голос, Эмиля не было бы сейчас на свете, и ей не пришлось бы побираться.
Ей часто приходили в голову подобные мысли. Нана размышляла о том, какая была бы у нее жизнь, если бы она все-таки сделала аборт. Наверняка ей не пришлось бы так бедствовать, а Марсель давно нашел бы себе работу. Эти мысли начинали пугать ее в тот момент, когда она вспоминала улыбчивое лицо сына, и она гнала их от себя. Ответственность за него не давала ей расслабиться ни на секунду. Ей хотелось побыть слабой женщиной, но обстоятельства всегда вынуждали ее оставаться сильной. Она часто думала и о том, что выйди она замуж за богатого жениха, как хотела Мариам, ее жизнь сейчас была бы совсем другой. Свекровь рано или поздно умерла бы, муж обеспечивал бы ее и их детей всем, чем только можно, а она сама могла бы делать в свободное время почти все, что хотела. Но вот только ей нельзя было бы иметь своего мнения, и детей бы пришлось воспитывать так, как ей скажут, да и после того как дети вырастут и разъедутся, она останется все также в золотой клетке. Ей можно будет все, но в пределах своего дома, и то, если это не будет мешать заботе о ее муже. Нет, такая жизнь никогда бы не устроила ее. Как и каждый раз, Нана в конце концов отметала эти мысли и собирала все оставшиеся силы в кулак.
Материнская забота и ласка появились на ее лице, когда сопение Эмиля пробудило ее от размышлений.
Глава 3
Эмилю было уже десять лет. Нана, как и раньше, оставляла его с Марселем. Только теперь Эмиль проводил почти все время на улице. Он самостоятельно уходил из дома, не оповещая Марселя об этом, а тот никогда и не интересовался, куда его сын уходит каждый день. Это безразличие было взаимным. Марсель попросту не хотел тратить свое время на кого-то, кроме себя, а Эмилю было комфортно от того, что он мог делать то, что хочет, не докладывая об этом мужчине, который называется его отцом. Он никогда не знал, что такое отцовская любовь, поэтому и не понимал, какую роль играет этот человек в их семье. Он знал, что его мать работает для того, чтобы прокормить их. Она заботится о них, когда они болеют, покупает им какие-никакие подарки на дни рождения и другие праздники, оплачивает счета, готовит и убирает в квартире. За себя он мог сказать только то, что его миссия была еще впереди. Он собирался вырасти и обеспечить свою маму всем тем, чего она была достойна. Мальчик мечтал купить ей дом, машину и сделать так, чтобы она никогда ни в чем больше не нуждалась. Но это было делом будущего. А сейчас его роль ограничивалась только тем, что он всём, чем мог помогал маме.
Вот почему, наблюдая за Марселем, Эмиль не понимал, для чего этот человек находится с ними. В таком возрасте Эмиль уже мог осознать, что его отец не любит их. Его они только раздражали. Он видел, как его мама все время ругается с ним. А еще он понимал, что его отец не зарабатывал деньги, в отличие от отцов своих знакомых и одноклассников. И он совершенно точно знал, что Марсель не принимал участия в жизни и взрослении самого Эмиля. Очень часто ему хотелось, чтобы мама выгнала наконец-то этого человека, тогда они смогли бы счастливо жить одни. А еще он не любил Марселя за то, что тот все время заставлял Нану плакать. Но эта неприязнь еще не переросла в настоящую ненависть. А все из-за того, что Эмиль пока что не видел, как Марсель бьет ее.
Утро воскресенья было довольно тёплым, хоть Эмиль и ходил по рынку в осенней куртке. Эта вещь у него была и летней ветровкой, и осенней курткой, и зимним пуховиком. Мальчик быстро ходил мимо не замечающих его людей и доставал свой карманный ножик, который он украл у Марселя. Он ловко доставал у людей кошельки и телефоны. В лучший день ему удалось украсть весьма дорогой смартфон, помимо еще
Свой улов, как и все остальные мальчики, он отдавал главному. Его звали Ринат. Ему было уже семнадцать лет, и он уже привлекался к ответственности за воровство. Младшие боялись Рината, так как он мог и побить их в случае надобности. Ровесники же его уважали. Он был настоящим предводителем. Ринат был высоким и худым. Казалось, что этот мальчик не может представлять особой угрозы для кого-либо, но это только казалось. Все знали, что если дело касалось драки, Ринату не было равных. Он всегда побеждал своих противников, хоть иногда и не совсем честным способом.
Все решения Рината могли оспаривать только равные по статусу или возрасту ему, но даже у них не хватало на этого духу – Ринат не любил, когда с ним спорят. Младшие же и вовсе не имели права высказывать свое мнение. Им говорилось, когда и где они должны пастись, и те беспрекословно должны были все исполнять. Взамен Ринат отдавал им небольшой процент от их улова, иногда даже покупал им сладости в качестве премии.
Родителей у Рината не было. Как и большинство мальчиков из его своры, он был детдомовцем. Поэтому-то у них было негласно запрещено обсуждать семьи и своих родственников. А те мальчики, у которых все-таки были родители, и сами не любили говорить о них. В основном они были детьми наркоманов и алкоголиков – брошенные дети, никому не нужные. Таким образом, тема семьи стала чем-то неприличным в их маленьком государстве.
Правыми руками Рината были два мальчика: Гера и Эльвир. Они все вместе росли в одном детдоме. Мальчики никогда не занимались кражами, но сбывали все, что младшие смогли украсть. Никто из младших не знал, как именно главные сбывают все то, что те украли, но они понимали, что те, безусловно, выполняют очень важную работу, и им полагается намного больший процент с этих краж.
На деньги, полученные от Рината, Эмиль покупал себе еду. Ему очень нравилась булочная, которая находилась недалеко от рынка, где работала продавцом его мама. Он прибегал в эту булочную, покупал два пирожка и бежал к маме. Половину своего пирожка он съедал по пути к ней. Пока Нана ела, глядя на сына, Эмиль начинал оживленно зазывать мимо проходящих покупателей. Нана давно не спрашивала, откуда у Эмиля деньги на эти пирожки. Она была уверена, что ее сын подрабатывает после школы, выполняя мелкие поручения уличных предпринимателей. Он говорил, что таскает воду в цветочные ларьки, подметает и уносит мусор, а также собирает и сдает бутылки. Она верила сыну и даже не сомневалась в его словах. Ее больше волновало то, что ему в принципе приходится всем этим заниматься. У Наны сдавливало сердце от осознания того, что она не может дать своему ребенку всё то, что хотела бы. Даже собирая его в школу, она покупала все самое дешевое. Ей приходилось брать все по минимуму, чего явно не хватало в современной школе. Поэтому-то учителя и не любили Эмиля, а с Наной всегда разговаривали свысока. И она абсолютно ничего не могла с этим поделать. Грусть все чаще появлялась в ее глазах, так как она понимала, что Эмиль растет, и ему нужно все больше вещей, чтобы он смог занять достойное место в обществе. Но у нее не было на это ни денег, ни возможностей.
Левон в такие моменты сидел на столе прилавка, на котором располагались носки, колготки и тапочки. Люди проходили мимо, просачиваясь сквозь его ноги. Он уже давно привык не замечать этого. Сложив руки у себя на груди он, нахмурившись, смотрел на Эмиля.
– И все равно я не понимаю, почему она допускает это? – сказал Левон, обращаясь к Мариам. – Как она может не понимать этого?
Мариам сидела на крохотной табуретке за прилавком, в то время как Нана пила горячий чай в дальнем углу ларька.
– А что она может поделать? – спросила Мариам.
– Разве она не понимает, что деньги, которые получает Эмиль, не могут быть заработаны законным путем?
– И откуда же она может это знать?
– Мы живем в современном мире, – Левон на секунду замолчал. – Они живут… В наше время детский труд незаконен! У ребёнка в таком возрасте просто не может быть работы! Никто в здравом уме просто не согласится нанимать несовершеннолетнего.
– Ну почему же? Очень много детей сейчас зарабатывают деньги своим трудом. Таков уж наш мир. Так было раньше, так будет всегда. Все эти законы, запрещающие детский труд, придуманы депутатами только ради галочки. Какие бы законы ни писали правители в защиту народа, все они фальшивые. Им плевать, соблюдаешь ли ты их или нет. Главное, чтобы ты им дорогу не переходил и деньги у них не забирал. А вот если они посчитают, что, нарушив какой-то закон, ты отнял у них лишнюю копейку, тогда держись! Такое тебе не простится! Они сразу все законы вспомнят, – Мариам засмеялась.