Пятое приключение Гулливера
Шрифт:
— Есть дело, господин Бройде!
Бройде оживился:
— Разве я могу видеть Василия Дмитриевича без никакого дела?..
Будучи в свое время маленьким, даже очень маленьким человеком в огромном деле «Братья Бахрушины», Яков Семенович чувствовал перед Василием некоторую робость: меньше всего по старой привычке, как перед хозяином, немного больше — как перед обладателем очень тяжелых кулаков, и больше всего — как перед человеком, который может, как — этого Бройде ясно не представлял, — но как-то выдать его, Бройде, испортить ему всю карьеру. Такую
— Я тебя понимаю…
Это последнее чувство и создавало некоторую напряженность, из которой разговор о делах мог явиться единственным выходом, ибо только в делах оставляла Якова Семеновича робость — в делах, на которых он, по его собственному выражению, съел восемьдесят три собаки!
— Дело! Вы знали, к кому пришли, если у вас есть хорошее дело! Это что? — прибавил Бройде, поднимая пустой кулак. — Воздух? Так не будь я Бройде, если так оберну, что он будет носить золотые яйца!
— Вот, вот, вот! — подхватил Василий.
Но мы не будем подслушивать деловой разговор. Мало ли что и мало ли о чем говорят меж собой деловые люди! Только они — за полчаса, за час могут на словах наделать таких дел, что ни один кодекс в мире не найдет для этих дел достойной квалификации. Ни один — даже с сильно развитым воображением — человек не сможет представить наяву те фантастические планы, кои развивают наедине сильно увлекшиеся деловые люди!
И что же? Планы эти часто претворяются в жизнь и притом превосходят самые фантастические предположения!
При этом деловой разговор имеет свои законы: он ведется деловым же шепотом, так что можно расслышать только не значащие ничего фразы, вроде:
— О, это гешефт!
— Нагреешь руки!
— Это, понимаете ли, фирма!
— Старинная фирма…
— По старой памяти обращаюсь к вам… Знаю за честного коммерсанта!
— Честный? Это вы мало говорите — честный! Яков Бройде дурак — вот до чего честный человек Яков Бройде!
— И мне самому — ничего! — добавил Василий тоном короля, отдающего полцарства. — Мне только бы добраться до заграницы… Старик? Старику недурно и здесь… Он получит свое, старик… А меня здесь…
Гражданин Бройде поежился, словно от неожиданного холода, и сделал жест, как бы отсчитывая мелкую монету.
— Вот именно, — подтвердил Василий.
И, встав во весь рост:
— Старик хочет в Англию! Ты бы только посмотрел на него! — Василий не заметил, как во время разговора перешел на «ты». — Краденым торгует. Позор!
— Ай-ай-ай!
— Только помни, что я не говорю по-русски, — прошептал он, заслышав шаги декоративной дамы, приглашавшей к ужину.
После ужина Бройде звонил по телефону.
— В час… «Ша нуар»… Почему фунты? Вы и не думайте, что фунты…
И, положив трубку:
— Гендельман… Вы бы только посмотрели… Какой человек! Знаком пять языков!
И с восхищением прибавил:
— Аристократ!..
— Значит, в час… А мне надо устроиться… Могу я открыть
Бройде засуетился:
— Сейчас, сейчас…
Извозчик отвез новоиспеченного иностранца в гостиницу. Василий со вкусом расположился в отведенном ему номере, приняв, несмотря на незнание русского языка, самый повелительный тон в отношении прислуги и необычайную щедрость.
Контора гостиницы тотчас же получила записку с обозначением имени приезжего. На ней значилось:
«Мистер Роберт Бридж, представитель торгового дома «Джемс Уайт Компани лимитед».
6. Кафе «Ша нуар»
В час ночи за отдельным столиком кафе «Ша нуар», в уголке под пальмой сидели: новоиспеченный мистер Бридж и Яков Семенович Бройде.
— Отчего он запаздывает? — возмущался Бройде. — Это совсем не походит на него!
Они выпили по две чашки кофе, но Гендельман не являлся: ждали именно Гендельмана.
— Он не свободен ни в одной минуте, — объяснил Бройде, — но если он сказал прийти — он да придет!
Василий рад бы и вовсе не ждать Гендельмана: полусонными глазами обводил он кафе и даже — но только на секунду — переходил время от времени в такое состояние, когда видишь сны, сознавая себя бодрствующим. Воздух общественных мест, а в особенности обстановка таких учреждений, как кафе «Ша нуар», сильно способствует подобному переходу. Непрерывный негромкий, монотонный, напоминающий жужжанье шум, изредка прерываемый только звоном стекла и отрывистым приказанием: «Чашка кофе!» стоял в кафе «Ша нуар».
Посетители этого кафе мало чем отличались от посетителей прочих московских кафе, где имеют обыкновение собираться деловые люди, но для Василия, давно не видевшего этой публики, и они представляли интерес.
Прежде всего коммерсанты: коммерсанты солидные с начисто выбритыми подбородками и их дамы, украшенные преувеличенным количеством бриллиантов, словно бы вынесенных на продажу; потом коммерсанты менее солидные, вращающиеся вокруг солидных коммерсантов и их дам, — у этих подбородки выбриты два дня тому назад, — и, наконец, совсем несолидные коммерсанты, бритые неделю тому назад и потому имеющие на щеках порядочную щетину: эти вращаются вокруг менее солидных коммерсантов. Словом — каждый столик кафе «Ша нуар» представлял точное подобие коперниковой системы Вселенной, вплоть до комет, роль коих выполняют снующие взад и вперед между столиками официанты.
И только за одним столиком — под такою же пальмой, как и та, в тени коей спрятались наши знакомцы, и неподалеку от столика наших знакомцев расположились необычные для кафе «Ша нуар» посетители, по-видимому, не имевшие в этом кафе никаких дел, кроме ужина, — этот ужин уничтожали они, почти не прерывая занятия приличным для делового кафе разговором.
В описанной вышемировой системе посетители эти являлись чем-то вроде туманности, на которую испытующе смотрят астрономы: что ты есть и зачем ты тревожишь нашу мысль своим бессистемным существованием?