Пятый прыжок с кульбитом
Шрифт:
Глава восьмая, в которой даже после самой темной ночи обязательно наступает утро
Больная собака поломала мне все планы. Пришлось сидеть возле нее весь оставшийся день, менять подгузники, кормить и жалеть. Один переход на черном одеяле добавил ей сил, но явно недостаточно. Тем не менее, умирать она передумала. А после мясной похлебки овчарка признала меня своим опекуном, все-таки командиры у нее менялись часто. Что ни говори, а круг общения служебной собаки в
Стоило мне выйти из комнаты хоть на минуту, как она начинала стонать и скулить. Собачка транслировала понятные чувства: боль, тоску и одиночество. И требовала, чтобы я положил руку ей на голову. Классическая женщина в начальный период беременности... Вера Радина вела себя по отношению к Антону точно так же. И капризничала, и коники постоянно выкидывала.
Геройскую собаку мы положили в зале, возле печки. В ходе транспортировки изгваздалась моя походная куртка, да что поделаешь. У стенки я постелил старые одеяла, накрыл их пеленками. Удобно вышло, хоть самому ложись. Чтоб не бегать, рядом поставил миски с водой и едой. Щенячьего корма для подкормки Рекса было припасено достаточно, два разных мешка «Роял Канин».
Вскоре с занятий вернулась Вера. Снимая куртку, она заглянула в дверь:
– Дед, привет! А чего это псиной воняет?
– волкодава в дом не пускали, так что удивление девчонки было понятным.
– Ой, а это кто?
Мальчик рыкнула, но достаточно было команды «свои», чтобы она успокоилась. Умная собака: понюхав женскую руку, потеряла интерес и вернулась к своим жалобам. После рассказа о грибной охоте глаза Веры увлажнились, и поток стонов сразу удвоился. А когда пришла Анюта, поток, естественно, утроился.
– Девочки, хватит сюсюкать!
– рявкнул я стальным тоном, устав слушать их причитания. Тут никакого терпения не хватит.
– И оставьте в покое щенячий корм, это высококалорийная еда. От переедания у собак понос бывает.
– Так жалко собачку, - воскликнула Вера.
– И я вижу у нее четыре щеночка, совсем крохотные...
Анюта продолжила спич в несколько ином ключе:
– Сволочи! Я им устрою Варфоломеевскую ночь... Завтра наведаюсь в тот лес, всех браконьеров лично на кусочки порву! Из пулемета.
Выставив ушки торчком, овчарка показала зубы. Она прислушивалась к разговору, переводя взгляд с лица на лицо. Создавалось впечатление, что Мальчик все прекрасно понимает. Конечно, надо взять след врага, догнать и порвать на куски. А потом расстрелять. Это, по ее мнению, самое малое, что с ними следовало бы сделать.
Мне оставалось только вздохнуть:
– Я понимаю, что вам ее жалко, но слезами делу не поможешь. Нужно картечь вынимать. Вон, вся бочина и спина свинцом нашпигована.
– А может,
– задумалась Анюта.
– Если сами не справимся, придется идти, - согласился я.
– И на глупые вопросы отвечать. Как это произошло, спросят обязательно. Что в милицию, что в полицию, сообщать они обязаны об огнестрелах.
Тем временем Вера считала черные точки:
– Шесть пуль, - доложила она то, что и сам видел.
– Помните, как бабушка Мухия советовала удалять почечные камни? По методике шамана надо представить, будто пули нам не нравятся.
– Сильно?
– прищурилась Анюта.
– Очень сильно, - закусив губу, Вера грозно нахмурила брови.
– Эти пули противны до отвращения. В общем, вызывают острую неприязнь.
– И что, от ментального давления пули рассосутся?
– засомневалась Анюта.
– Все-таки это свинец.
– Нет, тогда они сами выйдут.
– Надо пробовать, - решил я, пресекая дискуссию.
– Этот свинец в организме лишний. Так, девочки, все вместе дружно испытываем неприязнь. Кстати, а где Антон?
– На летней кухне поваром трудится. Жарит грибы с картошкой, - отмахнулась Вера.
– И супчик варит. Мне кушать давно пора!
Последние дни Антон выполнял все прихоти и ходил на цырлах. Ничего не поделаешь, очень часто следствием любви является деспотизм беременной женщины. Что интересно, воспринимаемый с покорностью.
– Ну и ладно, - смирился я с таким серьезным доводом.
– Все равно от него толку мало. Он лишь коз лечить умеет, и то за взятку. Работаем. Начинаем вот с этой пульки, крайней. Поехали!
Первую картечину мы выталкивали минут пять. Дружно работали, напряженно. Собака беспокоилась, пришлось мне одновременно и боль снимать, и по головке гладить. А дальше дело пошло как по накатанной. Ничего сложного здесь не оказалось, глаза боятся - руки делают. После удаления картечи почистили раневые каналы от волос, и засыпали их стрептоцидом. На завершающем этапе в три пары рук мы поправили энергетические каналы, а затем завершили дело привычной операцией - починкой ауры.
– Ну что, - сказала Вера, протирая пальцы влажной салфеткой, - красота среди бегущих!
Белые заплатки, выдернутые из меня, на красной ауре собаки блестели серебром. А глаза ее сочились удовольствием - с каждой новой латкой болезненный зуд на спине становился все меньше.
– Шабаш, - выдохнул я.
– На сегодня достаточно. Тут у Мальчика еще шрам на легком светится, но старым ранением завтра займемся. Пора обедать. А ты, собачка, спи. Сон тоже лечит.
– Отличная мысль!
– пробормотала Вера. Она постелила на одеяло чистую пеленку, и улеглась рядом с собакой.
– Как накроете на стол, позовите.