Пятый прыжок с кульбитом

Сербский Владимир

– Так-так, - тихо сказал он.

Примолкнув, народ отпрянул.

– Очухался? Слава богу. Напугал ты нас, братец, - строгим тоном молвил Коля, оглядевшись. Так умеют давить педагоги, одним взглядом приводя в чувство расшалившихся учеников в классе.
– Граждане, прием окончен. Прошу покинуть помещение.

На общем мистическом фоне Коля Уваров являлся реальным одноклассником и старым знакомым. Друзьями мы так и не стали, просто иногда сражались на бильярде. Правда, последние годы все реже и реже. Гоняя шары, в душу к партнеру не лезли,

обычные приятельские отношения и треп на злободневные темы, вроде пенсионной реформы. Лишнего себе не позволяли, но чего, интересно, он ходит гоголем? Ишь, раскомандовался тут...

Угадав, видимо, мой вопрос, Коля бросил на тумбочку телефон, бумажник и связку ключей:

– Забирай свое имущество.

– Ты хранишь мой мобильник?
– поразился я.

– Конечно, - хмыкнул он невежливо.
– И ключи от квартиры, где деньги лежат. Или ты видишь здесь еще одну добрую бабушку? Кстати, звонила твоя внучка Маруся. Ответил, как раньше договаривались: ты на рыбалке, говорить не можешь.

О чем мы договаривались, я даже уточнять не стал. Предыдущую информацию еще переварить надо.

– И чего она хотела?

Коля поднял бровь:

– Как обычно, денег. У тебя на телефоне болтается достаточно, перевел.

Хм... С каких это пор у меня стало достаточно денег? В сервисном центре чаевых не дождешься, там проще кофемолкой в лоб получить. Дела...

– Кто еще звонил?

– Несколько раз люди требовали именно Михалыча. Сказали, дело личное, передавать на словах ничего не хотели.

– И такая дребедень целый день, - пробормотал я.
– То тюлень позвонит, то олень.

– Один интересный звонок был из Администрации Президента. Некто Александра Беседина. Ни о чем не говорит?

– Не знаю такую, - честно признался я.

Клиентура в сервисе у нас широкая, и в любой организации бытовая техника имеется. Иногда она ломается. Но где я, и где Администрация?

– Склеротик, блин. А она знает, - поджал губы Уваров.
– Я сказал, что ты болен, но скоро пойдешь на поправку.

– Спасибо. А я пойду на поправку?

– Вот постоянно ты влипаешь в разные истории, - брюзгливым тоном сообщил Коля.
– Легкомысленный, вздорный тип.

– Рафик неувиноват!
– возразил я не очень уверенно.

Коля слушать не стал:

– Страсть к сомнительным авантюрам у некоторых товарищей в крови. Еще одна такая победа, и я останусь без войска! Именно тогда, когда ты особенно нужен.

– И кому это я еще нужен?
– осторожно поинтересовался я.

– Президенту России!
– Коля Уваров рявкнул так, что Сеня в углу испуганно пискнула.

– А кто это?
– индифферентно поинтересовался я.
– Или имя такого человека нельзя произносить вслух?

– Боже мой, дожились!
– цапнув со стола пирожок, он в один миг его нагло скрумкал.
– Совсем ты плохой стал, Михалыч... Президент России у нас один - Путин Владимир Владимирович.

Хм... Память моя, что решето. Вместе с двумя годами эта инфа тоже выпала. Никакого трепета

я не испытывал - бояться мне нечего, а для бешеной собаки семь верст не крюк. Если верить тому, что обо мне рассказали, несколько раз я умер. В той жизни, что не помню, часто встречался с разными людьми, прошел через многие испытания. Наверно, и с президентами мог на рыбалке беседовать. Только о чем мы сейчас будем разговаривать, когда память отшибло?

– ...Однако какой из тебя сейчас переговорщик? Ни на что ты не годен, - угадал он мои мысли, и продолжил печальную речь: - Если по мозгам все время бить, они и зарасти могут. Ты бы взял себя в руки, а? Аутотренингом занялся, черное одеяло затребовал...

– А может, медицину привлечь?
– предложил я.
– Лысый доктор у меня вызывает доверие.

– Специалист он хороший, - согласился Коля.
– Но ему сообщили ту правду, которую он хотел услышать: наша группа выполняет секретные задания. И сюда попадают те, кто ранен в Донецке или Сирии.

– А я пострадал в Сирии?

– Нет! Ты злостный самовольщик! Вы все хотите мой смерти, - Коля взял паузу, чтобы отдышаться.
– Некогда болеть, Антон. Давай-давай, соберись. Ты умеешь, я знаю. Сроку тебе - три дня.

Реабилитацию мне назначили на воле. Смена обстановки, по мнению Коли Уварова, должна дать толчок - другие запахи и некие знакомые образы могут внезапно пробудить воспоминания ударенного мозга.

– Валятся без толку ты и дома можешь. А уж капельницу там найдется кому поставить, - он протянул руку.
– Давай, брат, поднимай жизненный конус. Завтра забегу на базу, проведаю.

Это решение он принял после беседы с психиатром, я не возражал. Они хотят встряхнуть винчестер, который застучал головкой. Почему нет? От домашнего творога и свежего воздуха хуже мне точно не станет.

– Ну что, Антон Михалыч, собирайтесь, - необычайно высокая девица по имени Анюта смотрела в сторону.
– Отведу вас домой.

Пора, так пора. Санитарки убыли туда с утра, обед готовить и порядок наводить. А меня здесь вообще ничего не держит.

– Бедному одеться - только подпоясаться, - легко согласился я, одетый в джинсы и джемпер. Оставалось только трость подхватить.
– Как поется в песне: Шахерезада Степанна, я готова.

Порывистым движением она крепко обняла меня, и в глазах вдруг почернело. Так бывает, когда в вагоне метро внезапно моргает свет. И это не свет в конце туннеля - вместо больничной затхлости в лицо ударил запах сушеных яблок.

– Вот так, значит, работает эта хитрая штуковина, - моргнув, пробормотал я. Солнечный луч заставил прижмурить глаз.

Обнявшись, мы стояли у раскрытого окна веранды. Ветра не было. Запах сухофруктов, гирляндами развешанных в углу, смешивался в облако ароматов с цветущей вишней и духом вскопанной земли. Отличный коктейль для ударенного мозга! Мне даже идти никуда не хотелось. Так бы дальше и стоял у окна, где душа отдыхает и никуда не спешит.