Пятый туз
Шрифт:
– Ты не передергивай, Варвара. Демократия позволяет делать все, что не мешает другим. Вот захочу я воровать – мне что, позволят? Меня посадят, потому что я другим делаю плохо.
– Тебя, Олег, посадят, а ты не воруй.
– Правильно! А если я начну в общественном месте высказываться непечатно?
– Тебя на пятнадцать суток посадят.
– Опять правильно! Не смущай слух сограждан. А если я… вернее, он, голубой, об этом в общественном месте заявит или просто будет себя проявлять жестами, взглядами? Он не меньше, чем от мата, людей смутит. И будут они глазки опускать, в сторонку
– То есть ты, Крылов, предлагаешь всех голубых на пятнадцать суток, сажать.
– Нет, навсегда. Всех их – на Сахалин. Им хорошо друг с другом – пусть там и веселятся.
– Не о том ты думаешь, Крылов… Комплексы у тебя на сексуальной почве. Жениться тебе надо… Красивый парень. Тридцать лет. У меня к этому времени был десятилетний семейный стаж – сыну было девять лет…
– Не так ты, Варвара, начала воспитательную беседу. Ты должна была протереть пенсне и сказать: «Вот я в твои годы…» И вообще, ты накормить меня обещала. Доставай свое мясо.
– Это не мое. Это Савенков из дома притащил. Огромный кусок самодельной буженины. Я давно знаю: наш Игорь Михайлович – гений кулинарного искусства.
Они молча, минут пять суетились у стола, резали и раскладывали хлеб, свинину, огурцы, заваривали чай. Неожиданно Олег на полном серьезе продолжил разговор.
– Комплексов у меня нет, Варвара, а в остальном ты права. Надо жениться!.. Если бы ты еще сказала, на ком. У меня, знаешь, за последнее время крепких знакомств было больше десятка. И главное, каждая девица хорошенькая, умненькая… Нормальные все были… И люблю я их всех. Всех – одинаково. С каждой встречался с удовольствием и с каждой расставался без печали. И каждая замуж за меня хотела. Каждая!
– Так уж и каждая?
– Точно, Варвара, каждая! Трое даже сами мне предложение делали. А остальные, ну они через месяц знакомства так начинают в глаза заглядывать, так трепетно… Ждут!
– А ты?
– А я линяю потихоньку. Как подумаю, что с ней надо всю жизнь прожить… И линяю. Самому противно, и их, главное, жалко… До боли жалко!
Олег был непривычно серьезен. Варваре даже показалось, что недавно у него произошел разрыв с очередной потенциальной хорошенькой невестой и что он просто ждет доброго слова, совета, помощи. Она почувствовала, что самое легкое и самое глупое – перевести разговор в шутливое русло. Олег немедленно поддержит, отойдет от невеселых мыслей, воспрянет, но никогда больше не раскроется.
– И мне жалко, Олег. И тебя жалко, и девиц твоих. И сделать что-то трудно. Каждый сам должен решать.
– Это я все понимаю.
– Если хочешь – я тебе три совета дам. Я их для сына составила. Как в сказке: три совета – как жену выбирать. Хочешь?
– Валяй, советуй.
– Первым делом постарайся познакомиться с матерью девушки. С будущей тещей. И представь, что точно такой будет твоя жена через двадцать-тридцать лет. Проверено: яблоко от яблони близко падает. И обстановку всю в доме почувствуй, взаимоотношения, разговоры и проблемы. И представь, что у тебя все примерно так и будет. И если это тебя не покоробит, а, наоборот, будет приятно, тепло и уютно – уже хорошо… Понял?
– Я понятливый… Это хороший совет, Варвара, продолжай.
– Посмотри,
– Понял, Варвара. Буду руководствоваться.
– И последнее. Самое главное. Не встречай по одежке. Не смотри на внешность, цвет волос, длину ног, ширину бровей. Все это можно поправить. Смотри в глаза. Если тебе захочется в них нырнуть…
– Не подойдет, Варвара. Плохой совет. Мне каждый раз хотелось нырнуть. И нырял. И плавал… Вот как наплавался! – Олег провел ладонью вдоль горла. – Поплаваю месяц-другой – и к берегу. Полотенцем вытерся, одежду под мышку – и ходу… Этот совет не для меня.
– А знаешь что, Олег, – весело сказала Варя после тягостного молчания. – Я тебя через недельку с дочкой моих друзей познакомлю. Девочка – прелесть. Двадцать три года. Скромненькая, умненькая, симпатичная. Семья отличная. И девочка чем-то на меня похожа…
– Если на тебя похожа, я согласен. А собак она любит?
– Очень любит!
– Женюсь!
Глава 6
– Успокойтесь, Раиса Павловна, я вас прошу. Я не выношу женских слез. – Панин говорил торопливо, вкрадчиво и искренне. Он действительно робел, терялся при виде плачущей женщины. – Я вас очень прошу. У нас деловой разговор. А так – ничего не получится… Успокоились?
– Да.
– Вы ведь офицер, Раиса Павловна. Вы уже полгода – лейтенант. Вы должны все понимать. Есть дисциплина, порядок, субординация. Вы это понимаете?
– Понимаю.
– Ну, вот и отлично. – Голос Панина начал приобретать уверенность, не теряя при этом доброжелательности. Он взял правильный тон: старый опытный генерал журил нерадивого солдата, стараясь помочь ему, наставить на путь истинный. – Вот и ладненько. Вы – офицер, и вы знаете много больше, чем солдат. А я – полковник и знаю много больше, чем вы. А надо мной есть генерал. И я в их дела не лезу. Каждый на своей ступеньке… А вы ошиблись, обманулись. Вы осознаете, что обманулись?
– Осознаю.
– Это хорошо, что осознаете. Но сделали вы это обдуманно: сначала уничтожили часть важной информации, а затем вступили в контакт с нашим противником. Да-да – противником, врагом. И не важно, где он, хоть в МВД, хоть где. Да там каждый второй с мафией связан… Вы так купились!
Панин встал с табуретки и несколько раз прошел из угла в угол небольшой, довольно мрачной, полуподвальной комнаты.
Да, ловко устроили. Практически – тюремная камера: кровать, табуретка, столик, ведро в углу. Под потолком маленькое зарешеченное окно, затененное кустами и травой. Даже если разбить стекло – никто никаких криков не услышит: густые посадки, высокий забор и до ближайшей дачи метров сто.