Пыль и сталь
Шрифт:
— Ты, ты. Только не говори, что прогнать нас явился! Давеча вон приходил один… Убежал в ожогах, что свинья на вертеле! — черти противно захихикали. — А ты вроде на него не похож, не буянишь, не кричишь. Вот только с дверью поосторожнее, так и сломать можно, а на улице прохладно. Садись-ка к нам, только железяки свои спрячь, порежешься, — добавил толстяк с ехидной ухмылкой.
— А откуда мне знать, что вы меня так же не подпалите? — спросил наёмник, осторожно подходя к столу.
— Брось! — махнул рукой толстяк. — Мы же его не просто так, а за дело. Он как ввалился, как начал руками
Из груды хлама у стены вылетела пара бочонков. Один приземлился между толстым и носатым, а второй отправился в камин, заставив огонь разгореться с новой силой. Таринор занял предложенное место, решив не торопить события.
— А что это там у тебя? — прищурился чёрт с пятачком, указав толстым пальцем на деревянную фляжку в руках наёмника.
— Это… Угощение, — нашёлся тот и поставил выпивку на стол. — Не желаете?
— Отчего же? Еще как желаем! — хрипло взвизгнул чёрт с пятачком и в предвкушении потёр руки.
Схватив фляжку, он вынул пробку зубами и выплюнул её. Принюхался, лизнул горлышко и принялся так жадно хлебать содержимое, что прозрачная жидкость потекла по его щеке. Вскоре он получил от носатого увесистый подзатыльник и поперхнулся.
— Эй, за что?! — изумлённо воскликнул чёрт, потирая затылок.
— Гурх, ты свинья, — презрительно проговорил длинноносый. — Мог бы проявить хоть каплю приличий, у нас тут всё-таки гость.
— И что с того? — перебил толстяк. — Я такого славного пойла целую вечность не пил! В горле сухо, как в пустыне. Да что там, с тех пор как меня призвал тот маг пару лет назад, я ж и капли в рот не брал. Золотой был человек! — мечтательно протянул чёрт, бережно ставя выпивку на стол. — Мы с ним выпивали, по душам разговаривали. Не то что ты, Меф! Гад ты самый распоследний, вот. Я ж капельку всего…
Гурх снова потянулся было к фляжке, но носатый ловко пнул трёхногий табурет, отчего тот повалился на пол вместе с сидящим на нём толстым чёртом.
— Гад ты, Меф. Гад и подлец. Чтоб тебе чучелом на стене висеть! — буркнул Гурх, поднимая табурет и себя с пола. — И он ещё меня свиньёй называет. Если я свинья, то ты — самый настоящий козёл! Скучно тебе было? Вот увидишь, скоро нас отсюда выдворят и тогда тебе станет очень весело…
— Кто выдворит-то? Не думал, что мы кому-то мешаем. Вот скажи мне, мил человек, — Меф обратился к наёмнику, зачем нас хотят прогнать? Неужто мы кому-то портим жизнь? Сидим тихо, никого не трогаем. Или место занимаем? Так здесь всё равно никого, дом заброшен.
— Ага! — прихрюкнул Гурх. — А бывший хозяин был или алхимиком, или пьяницей! Впрочем, одно другому не мешает, тем более что он оставил после себя столько бочонков! Жаль, что пустых, зато горят хорошо.
— Обычно людям не по себе от соседства с нечистью, — ответил наёмник.
— Слыхал, Гурх? — усмехнулся носатый. — Едва пришёл, а уже нечистью обзывается.
— Ну, не знаю, как я, но ты точно далеко не чистюля… — толстяк вновь потянулся к фляжке, но на этот раз получил по руке.
Таринору стало жарко. Рубаха противно прилипала к телу, вдобавок от едкого дыма, не полностью
— Ишь ты! — воскликнул Гурх, хрюкнув. — Свой человек! Выпивкой угостил, так ещё и карты принёс! Сыграешь с нами партейку-другую?
— Не дави на гостя, быть может, он совсем не любит карточных игр и носит их с собой просто так, — зевнул Меф.
— Что за чушь! Чего ради таскать с собой карты, если в них не играешь! На что ноги, если ими не ходишь? Или голова, если в ней нет мозгов? — Гурх искоса глянул на носатого, но тот сделал вид, что не заметил.
— Отчего бы и не сыграть? — улыбнулся Таринор.
Наёмник решил, что игра поможет выиграть время и что-нибудь придумать. Хотя бы отвлечёт от едкого дыма, неохотно выходившего через забитые окна.
— Первую партию раздам я. Надеюсь, козырь будет не червы.
Глава 5
Утро нового дня озарило мягким светом восточное крыло Академии, где на вершине башни с видом на море в небольшой комнатушке мирно посапывал декан факультета огня Маркус Аронтил, развалившись на мягкой кровати. Солнечные лучи, осветившие комнату через мутное окно, упали прямо на его худое лицо, отчего маг проворчал что-то неразборчивое и, поморщив длинный нос, повернулся на другой бок. Но сохранить сон при этом ему не удалось: какая-то муха, видимо тоже разбуженная утренним светом, начала биться в окно, неистово жужжа при этом. Маркус, повернулся к окну и открыл глаза. Увидев надоедливое насекомое, он поднял руку, и промямлил что-то под нос. В этот момент из его указательного пальца вырвалась тонкая струйка огня и обожгла стекло возле мухи. Покружив немного, она начала биться с удвоенной силой.
Маг сонно ругнулся и повторил действие. На этот раз пламя испепелило муху на месте, оставив на оконном стекле лишь закопченный силуэт. Маг расплылся в глупой улыбке и снова отвернулся к стене с надеждой поспать еще, но в этот самый момент, как назло, раздался громкий стук в дверь. Маркус сначала мысленно послал визитёра куда подальше, но стук становился всё громче и настойчивей, так что маг, хрипло проговорив «сейчас, минуту», встал с постели, едва не наступил на рыжего кота, сладко спящего на тапочках у кровати, накинул халат и открыл дверь. Заспанными глазами он оглядел нарушителя сладкого сна.
За дверью оказался плотного телосложения человек, в льняной серой накидке, которая выглядела простецки даже в сравнении с халатом Маркуса, протёртых синих штанах и стоптанных коричневых туфлях. Его полное раскрасневшееся лицо с мясистым носом выражало волнение, а под довольно большими покрасневшими глазами красовались мешки. Он тяжело дышал, очевидно, быстро поднимался по лестнице.
— Эберт… Что случилось? — зевая, спросил Маркус, узнав своего камердинера.
— Господин, Архимаг Вингевельд… Вызывает… Срочно… — задыхаясь ответил тот.