Пылающая комната

Андреев Борис

— Что я могу написать? — спросил я, — Джон и Питер любят друг друга, у нас есть только одна фотография, где мы с тобой полуголые на мотоцикле сидим.

Я имел ввиду снимок, сделанный на море Айроном. Действительно наша единственная совместная с Крисом фотография.

— Напиши всю правду, — посоветовал он, — как есть.

Он достал фотографию и подал мне.

Я бросил ее на стол.

— Постараюсь.

Виола проснулась через два часа. Пришла в гостиную веселая и бодрая и села в кресло. Она посмотрела на нас с Крисом и смущенно извинилась:

— Я пить не умею, я в первый раз.

Крис рассмеялся открыто, как ребенок, на ее признание.

— Он тоже не умел, — он кивнул в мою сторону.

— Это правда, —

признался я.

— Ну, давай, пиши, — он взял фотографию и сунул мне в руки. Виола следила за нами с любопытством.

Внезапно мне пришла в голову простая нелепая мысль и я взял ручку и написал на оборотной стороне снимка: «Amis pour la vie. Королеве бильярда от Ариэля и Пернатого Змея 17 декабря 2001». Я протянул Харди ручку и фото, и он расписался. Затем я сделал тоже самое и отдал снимок Виоле. Девушка с восторгом взглянула на него и заметила:

— Я вам завидую.

Крис простился с Виолой, поцеловав ее на прощание. Я проводил ее вниз и отвез домой. У самой двери она обняла меня и сказала:

— Вы ведь не умрете, Тэн, никогда?

— Почему ты так думаешь? — спросил я, погладив ее по голове. Ее вопрос задел самые неприятные и темные предчувствия, постепенно пускавшие корни в моем собственном сознании.

— Вы не можете, я не хочу жить, если вас не будет.

— Ну, это ты преувеличиваешь, фиалка, — возразил я, пытаясь ее успокоить, — тебя еще ждет долгая счастливая жизнь и первые призы на скачках.

— Я знаю, его обвиняют в убийстве, я читала, — сказала она, поднимая голову, — но ведь он не убивал.

— Я тоже так считаю, но пока что мы находимся под следствием.

— А ты еще будешь писать песни? — она спросила меня так серьезно и с такой надеждой, что мне не захотелось ее разочаровывать.

— Конечно, мы уже начали новый альбом.

— А как он будет называться? Я никому не скажу, клянусь.

— «Инициация», — бросил я небрежно, и сам похолодел от странности этой идеи.

— А что это значит?

— Ну, это такая игра, если выиграешь, то получаешь все, что захочешь, исполнение желаний, проиграешь и все, крышка.

— А какие у нее правила?

— У нее нет правил, фиалка, в том-то все и дело, что это игра без правил.

— Это нечестная игра, — возразила Виола.

— Да, мне тоже так иногда кажется, но очень увлекательная.

— А когда он будет готов?

— Альбом? К лету, наверное, спешить некуда. Ну, давай прощатся, я тебя как-нибудь приглашу на запись, если Крис не будет возражать.

— Вот классно!

Вернувшись назад, я еще полчаса выслушивал восхищенные отзывы Криса о дочери Уиллиса. Но меня уже занимали совсем иные мысли. Название для нового альбома не давало мне покоя.

19 декабря 2001

Позвонил Виоле, спросить все ли в порядке после нашей встречи. Услышал незнакомый женский голос. Оказалось, приехала ее мать. Виола сказала, что все нормально и что она написала мне письмо. Я вспомнил, что когда-то дал ей свой E-mail. Больше ничего объяснить она не смогла, видимо из-за присутствия матери. Я пообещал прочитать письмо. Пообедал и отправился в Интернет-салон. Мои убедительные доводы насчет того, что Интернет нам необходим, на Криса не действуют. Он и слышать об этом не желает. У него просто какая-то дикарская ненависть к компьютеру. И это при том, что в студии все напичкано техникой, так, что продохнуть невозможно.

Ящик был забит до отказа. Я не смотрел почту с тех самых пор, когда получил письмо от Сью, в котором она сообщала мне свои впечатления от кассеты и диска, и уверяла, что отец отказался от судебного иска. Я начал просматривать письма одно за другим. Случайно обнаружилось послание от Бони, я пожалел о том, что дал адрес. В письме он на своем диком жаргоне изъявлял мне свой восторг по поводу нашей встречи и предлагал заехать в магазин за потрясающими изданиями по интересующему меня вопросу. Он так же упоминал о

Стэлле, страдающей от моего не сдержанного обещания. В конце прилагалось предложение посетить какую-то вечеринку у его знакомого. Я не стал отвечать. Следующее сообщение было от некоей госпожи Патрисии Винц, приглашавшей всех, кого ни попадя, составить ей компанию в организации благотворительного фонда по перевоспитанию малолетних преступников. Затем шел спам, рекламные рассылки, известия о новых сайтах, конференциях, и прочий мусор. Наконец отыскалось письмо Виолы. Оно было длинное, восторженное и проникнутое такой теплотой по отношению к нам с Крисом, что я почувствовал себя виноватым перед ней. Она по-видимому воспринимала все происходящее между нами с гораздо большей серьезностью, чем я мог себе представить. Я сохранил его и уже собирался уходить, как вдруг заметил, что остался еще один не распечатанный конверт. Я открыл его. Но он был пуст. Никакого сообщения не было, ни строчки. Вместо этого был приаттачен файл, текстовый, довольно солидного объема. Я решил на всякий случай проверить, что это такое. Я ожидал увидеть какую-нибудь очередную электронную книгу, из тех, что периодически рассылаются в качестве бесплатного развлечения всем желающим самими авторами, не знающими, каким еще способом популяризировать свое творение. Вместо имени отправителя стоял какой-то произвольный набор знаков, адрес отправителя значился, как «Ошибка! Закладка не определена». На экране развернулся текст, пролистав послание, я обнаружил, что он разбит на неравные части, помеченные цифрами, это были числа, я понял это, когда прочел первые две страницы. Они поразили меня настолько, что несколько минут я пребывал в полной уверенности, что этого не может быть, просто потому, что таких вещей не бывает. Затем мне пришла в голову другая мысль, более правдоподобная и примиряющая меня с реальностью, того, что я видел — кто-то знающий обо мне достаточно много, решил пошутить, и пошутить весьма оригинально. Однако смысла этой шутки я понять не мог. Это был дневник, обычный дневник. Впрочем, обычным его назвать нельзя, это был дневник, в котором с все возрастающей настойчивостью встречалось имя Мела Конрада. Конрад был героем и центральной фигурой, вокруг него вращалось все, и все нити вели к нему, словно никого больше не существовало во вселенной, о нем говорилось на каждой странице. Я распечатал весь текст и, забрав с собой огромную стопку бумаги, вернулся домой.

Крис приехал следом за мной, и первое, что он сообщил мне, это то, что группа с восторгом приняла предложенное мною название альбома и единогласно постановила, что я буду автором текстов.

— Теперь ты не отмотаешься, Ариэль, — с удовольствием сказал Харди, — все запущено, и мы ждем твоих слов, контракт заключим с Werty, там ребята без завихов, это не JT. Они нам опять предлагают, но я их к чертовой матери пошлю с их торговыми марками.

— А может не стоит? — возразил я, мне почему-то показалось, что с JT несмотря ни на что следует продолжать сотрудничать.

— Еще чего, — отозвался Крис, глотая сок с жадностью умирающего в пустыне, — с ними покончено.

— А кто больше предлагает? — продолжал я искать аргументы в пользу ненавистной Харди компании.

— Малыш, они, конечно, больше дают, они готовы нас перекупить за любую цену, но хрен им это удастся.

— А может попробовать? — настаивал я, — просто быть повнимательнее и все.

— С ними это не пройдет, они найдут, как подставить, — возразил он.

— А если нет?

Харди начинал выходить из себя:

— Да что ты заладил, не будем мы с этими козлами дело иметь, нет, значит, нет.

— В таком случае я писать не буду, — заявил тоном, не терпящим возражений.

Крис отставил недопитый стакан, и посмотрел на меня с плохо сдерживаемым гневом:

— Ты что охренел, что ли, мы же на тебя рассчитываем!

— Ну и что, я не собираюсь заключать контракт с Werty, — пояснил я свою позицию.