Пылающий Эдем
Шрифт:
Его слова омрачили ясное утро.
– Да, остров видел много крови.
Фрэнсис прикрыл глаза от солнца. Крутые улочки, весь город расположен на склоне горы. В центре – треугольная площадь. Он увидел аркады и кованые балконы: напоминание о Франции.
Кто-то бросал в воду монетки. Два чернокожих мальчика прыгали с дока и доставали их. Коммивояжер засмеялся и стал рыться в кармане.
– Дети ниггеров умеют плавать! Что ж, прощайте, приятно отдохнуть. Единственное, что здесь хорошее – климат. Постоянный бриз. И до июня не будет дождей. Но вы уже к тому времени уедете.
– Не очень-то радостную картину он нарисовал, – сказала
Внизу у сходней цветной мужчина приподнял соломенную шляпу.
– Мистер Лютер? Мистер Герберт прислал автомобиль. Он передал: Добро пожаловать на Сен-Фелис, – и просил извинить его – сегодня день сбора бананов. Вас ждут к ланчу.
Наполовину резкий, наполовину сладкий запах ударил Фрэнсису в лицо. В нем была томность, он нес в себе запах цветения, смешанный с запахом морской соли и смолы. Сердце его учащенно забилось.
Сколько поколений со времен первого Франсуа родилось на этой земле? «В лето 1673 от Рождества Христова…»
Он растерялся от нахлынувших на него чувств.
– Конечно, – в третий раз с момента их приезда начала Джулия Тэрбокс, – вы знали, что свадьба Джулии будет сегодня.
– Мы думали, что она состоится в следующем месяце, – сказала Марджори.
Она была возбуждена, что было на нее совсем не похоже: вывести ее из равновесия было не так-то легко. Но Джулия это умела.
– Мне казалось, я написала Терезе, что мы перенесли день. В конце концов неважно, раз она не приехала. Конечно, просто восхитительно, что вы здесь, – она отодвинула свой стул и все поднялись из-за стола. – Напитки ждут нас на террасе. Там прохладно.
Ярко-зеленый луг, на который выходила терраса, казался ненастоящим. Позади клумб, за низким белым забором паслись пять или шесть лошадей.
– О, как мило! – произнесла Марджори.
– Правда? У Лионеля тоже хорошо, но по-своему. У них вид на море. Он и Кэт очень жалели, что не смогли поехать на вашу свадьбу, но она не выдержала бы такого путешествия после выкидыша. – В голосе Джулии затем появилась нотка недоумения. – Не понимаю, как за столько лет Тереза ни разу не захотела приехать сюда? И пропустить свадьбу сестры? Мы же смогли приехать на вашу! Более того, вы знаете, меня даже не было там, когда она выходила замуж. Я не знаю… дедушка отправил ее за границу, а следующее, что я узнала, было ее замужество. Она была еще совсем девочкой. Не знаю, – никто не сказал ни слова, и Джулия, просияв, всплеснула все еще красивыми руками. – По крайней мере, сегодня здесь будет настоящий праздник! Знаете, здесь, в семейном кругу я могу сказать, что это похоже на сон. Джулия выходит замуж за сына лорда Фрейма! – она вздохнула, затем повернулась к Фрэнсису и прямо спросила, – значит, твой отец потерял все? Сказать по правде, я удивлена, что это не произошло гораздо раньше.
Герберт Тэрбокс кашлянул:
– Не слишком ли сильно сказано, Джулия?
– Правда, есть правда.
– Не всегда легко услышать правду, – твердость в голосе Герберта удивила Фрэнсиса, за ланчем тот все время поддакивал Джулии. – В моей жизни было всякое. Женщины не знают, что значит борьба за существование. Это не просто добывание денег, это постоянное напряжение. И так необходима удача… Вот что я тебе скажу, Фрэнсис. У тебя наверняка есть вопросы по поводу продажи той собственности. Я бы хотел показать тебе бумаги, чтобы ты убедился, что каждый акр куплен у твоего отца по самой высокой цене.
– У меня нет никаких сомнений на
– Не понимаю, почему я ничего об этом не знала? – пожаловалась Джулия.
– Потому что Ричард попросил, чтобы все операции остались между нами. Какие у него были на то причины, я никогда не спрашивал, – он обратился к Фрэнсису, – я купил все это для своего сына, для Лионеля. Я собираюсь отойти от дел. Я четверть века занимался сахаром и бананами. Достаточно долго. Пусть теперь сахар и бананы поддерживают меня. Через год в это время, а может и раньше, у нас с Джулией будет небольшое местечко в Суррее. Будем разводить розы, зимой – своя квартира в Лондоне рядом с молодой Джулией, а возможно, и в Каннах. Кто знает?
– Вы много работали и заслужили отдых, – сказал Фрэнсис. От него, казалось, ждали именно таких слов.
– Вы не знаете, как много. Великая депрессия началась в Вест-Индии. В 1923 году сахар стоил больше двадцати трех фунтов за тонну. А в 1934-м – пять фунтов. Начался голод и восстания, пожары и убийства. Потом появились профсоюзы. Не стоит обвинять рабочих, это было неизбежно. Но они вцепились в нас и сделались слишком сильными. Последние десять лет… – он покачал головой. – А еще природа. Наводнения. Ураганы, – он щелкнул пальцами, – сырость, вредительство. Главное, нужно разнообразить экспортные культуры. Я засадил большие участки какао. Лионель выращивает хлопок и аррорут. У него получается лучше, чем у меня. Это правда, поэтому я и передаю все в его руки. Он здесь родился и знает местную жизнь, как свои пять пальцев. Так же, как его жена.
– Кэт похожа на мужчину, – резко сказала Джулия. Герберт рассмеялся:
– Едва ли! Ты имеешь в виду, что Кэт понимает в сельском хозяйстве. Она помогает наряду с работниками и этим очень поддерживает Лионеля.
– Хорошо, что он крепко держит поводья, – сказала Джулия, – а то бы она все раздала работникам.
– Знаешь, она мне немного напоминает твою Ти.
– Ти? Чепуха! Ти всегда была спокойной и тихой. А Кэт обо всем имеет свое мнение.
Герберт немного помолчал.
– Я имел в виду, что они обе очень заботятся о животных и обо всем, что растет. Я запомнил Ти такой.
– Ты ничего не знаешь о Ти! Что ты можешь знать? Если уж на то пошло, я сама о ней очень мало знаю.
Марджори и Фрэнсис переглянулись. Герберт сменил тему разговора.
– Так ты, Фрэнсис, хочешь продать Элевтеру?
– Родителям нужны деньги.
– Я должна была предвидеть, – заметила Джулия, – что твой отец сделает состояние на деньгах с этих земель, вкладывая их в промышленность.
– Между тем, – сухо произнес Фрэнсис, – он вложил их в предприятие, которое не дало прибыли.
Бедный отец! Какое счастье, что не он сидит здесь лицом к лицу с Джулией!
– Непростая задача, – сказал Герберт. – Поместье плохо расположено, до него очень неудобно добираться. Как душеприказчик старого Верджила, я в свое время поломал над этим голову. Сначала я сдавал его парню, который думал, что сможет получить с него прибыль, но у него ничего не получилось и он вернулся в Англию. С тех пор оно заброшено, – он встал и прошел в другой конец террасы. – Иди сюда, Фрэнсис. Посмотри туда. Тридцать три тонны сахара с акра ежегодно. Это стало возможным благодаря механизации. А при Верджиле у мельничных колес зубцы были из гваякового дерева. Старик не вложил в модернизацию и десяти центов. Вот почему поместье будет трудно продать.