Пылающий камень (ч. 1)
Шрифт:
— Милорд граф, я пришел, как вы приказывали. — На пороге появился королевский конюший, и Лавастин дал ему знак приблизиться, хотя тот опасливо поглядывал на гончих. Псы тихонько зарычали, но позволили человеку войти.
Конюший осмотрел Ревность и озадаченно подергал себя за бороду.
— Обычно в здешних краях не встречается ни гадюк, ни других ядовитых змей, — пояснил он. — Но я, конечно, пошлю человека проверить кусты и предупредить короля.
— Пойдем, сын. — Лавастин надел перчатки и опоясался мечом. — Надо идти к королю. — Алан заколебался. — Я сделаю, что
— Прошу тебя, отец, позволь мне остаться с Ревностью.
Лавастин посмотрел на Таллию, которая все еще стояла у окна, и коротко кивнул.
— Она странная, — сказала Таллия. — Я встречалась с ней раньше, когда мы ехали в Кведлинхейм.
— Она сражалась в Генте вместе с нами.
— Ты и твой отец достойно наградили ее. Люди будут говорить о вашей щедрости и богобоязненности.
Ревность повернула голову у Алана на коленях, и он постарался усесться так, чтобы ей было удобнее. Впрочем, он понимал, что само его присутствие успокаивает собаку.
— Бедняжка, — пробормотала Таллия. — Я буду молиться чтобы она поправилась. — Она опустилась на колени, склонила голову и погрузилась в молитву.
В комнату заглянули несколько молодых дворян, чтобы узнать о здоровье собаки, — у всех были собственные гончие, о которых они очень заботились. Такое проявление внимания тронуло Алана. И хотя они звали его идти вместе искать гадюку, он не мог оставить Ревность одну. Ее лапа, казалось, медленно превращается в камень.
Санглант проснулся на рассвете. После того как он целых двадцать девять дней спал на мягких кроватях, его тело уже успело привыкнуть к комфорту. И теперь, поднимаясь с земли, он чувствовал, что у него затекли и руки и ноги. Но это не важно. Боль свободы — ничто по сравнению с болью рабства.
— Милорд принц! — шепотом произнес один из «львов». Но он и сам слышал, как по тропинке к реке спускаются король и его свита.
— Принц Санглант. — Этому «льву» когда-то в сражении отрубили кусок уха, и теперь на месте мочки виднелся лишь светлый шрам. — Если позволите… ваша одежда…
Только сейчас он посмотрел на себя. Рубашка перепачкана и измята, сапоги лежат в стороне вместе с поясом. Два «льва» подошли и быстро привели его в порядок, так что к тому времени, как из-за скалы, стоящей в конце тропинки, вышел король, Санглант выглядел уже вполне прилично. Короля сопровождали шесть «львов», четверо слуг, Гельмут Виллам и сестра Росвита.
Генрих прищурился — восходящее солнце било прямо ему в глаза.
— Санглант.
Принц покорно опустился на колени, король положил руку ему на голову:
— Вчера вечером ты не вернулся на пир.
— Я спал не во дворце.
Генрих отнял руку. Санглант поднял взгляд и увидел, что король жестом отослал слуг и «львов».
— Мы должны поговорить, сын, прежде чем я устрою аудиенцию. Пойдем со мной.
Санглант поднялся. Хотя он был почти на голову выше отца, тот никогда не казался ему маленьким — такова была сила личности короля.
Генрих повел его к реке, подальше от свиты.
— Ты слышал, о чем вчера говорил Вулфер? Оба
Санглант пожал плечами. Он ничего не слышал — как только в зал вошла Лиат, для него исчезло все остальное. Она очень изменилась — привыкла ездить верхом и носить оружие, ходить уверенно и спокойно. Он и сейчас видел ее, всю целиком — от темных волос, собранных пучком на затылке, до стройных ног. А когда он пошел вслед за ней, она его поцеловала. И этот поцелуй разбудил в нем желание…
— Санглант! Ты меня не слушаешь!
Он очнулся и вспомнил, где находится. Принц сорвал ветку, сломал ее пополам, а потом еще пополам. Только так он мог отвлечься от мыслей о Лиат.
— Ты поведешь армию в Аосту. Там ты возведешь леди Адельхейд на трон и женишься на ней. На твоей стороне будет сила, и аостанские герцоги не решатся тебе противостоять. Ты станешь править Аостой вместе с королевой, как равный ей. Никто не станет сомневаться в твоих правах: аостанский трон слишком часто доставался своим владельцам благодаря силе их армий. А как только ты утвердишься на троне и произведешь на свет ребенка, доказав, что ты способен к деторождению, я смогу объявить тебя своим наследником — будущим правителем Вендара и Варре. И кто посмеет протестовать против возрождения Даррийской империи? Ты будешь править Аостой, а я смогу отправиться на юг и короноваться как император, а ты станешь моим наследником.
Ветка, изодранная в щепки, валялась у ног Сангланта. Под холмом текла река, и он слышал плеск волн, слышал шелест каждой песчинки, которую волны выбрасывали на берег, а потом снова слизывали и уносили вниз по течению. Внезапно на него навалилась усталость. Генриху, как и этой реке, невозможно противостоять.
— Лиат. — Только это он и сумел произнести.
— Виллам меня предупреждал, — фыркнул Генрих. — Могу поклясться, что Вулфер подсунул ее, чтобы сокрушить меня и справиться с тобой.
Король, нахмурившись, уставился на реку, а Санглант смотрел на него. Правители уверены, что весь мир вращается вокруг них, и Генрих отнюдь не исключение. На фоне серебристых струй его профиль казался темным, в волосах стала заметна седина, да и в бороде виднелась светлая полоса. Санглант прикоснулся к своей безбородой щеке, но это движение снова привлекло к нему внимание отца.
— Ладно, — Генрих не скрывал раздражения, — возьми ее в любовницы, если уж тебе это так нужно. Как известно, у императора Тейлефера было немало любовниц, особенно когда он не был женат. Но…
— Я не хочу жениться на принцессе Адельхейд. Я хочу, чтобы моей женой стала Лиат.
— Жениться на простолюдинке? — Генрих расхохотался.
— У родственников ее отца — поместья в Ботфельде.
— Ботфельд? — Генрих всегда обладал замечательной памятью, и сейчас он вспомнил, что требовалось. — Леди Ботфельд прислала всего двадцать солдат, когда мы потребовали поддержки. Вряд ли семья с таким благосостоянием может рассчитывать на то, чтобы выдать девушку замуж за человека твоего положения. И это тем более смешно, если она незаконнорожденная.