Пылающий камень (ч. 2)
Шрифт:
— Куманы наступают. — Принц сплевывает, и на ковре расплывается бордовое пятно. — Нам снова придется отступить. С тем войском, что у нас сейчас, нельзя перейти в наступление. Надо дожидаться подкрепления от твоего отца!
— От маркграфини Джудит нет вестей? — интересуется она. — Куманы скоро вступят на ее земли.
— Ни слова, — отзывается принц. — На север мы отправимся по реке Одер. Там, надеюсь, мы встретимся с ее армией. После этого мы сможем атаковать.
Женщина
Зазвенели колокольчики. Захария оглянулся назад, покачнулся, но удержался на ногах.
— Начинается прилив, — сказала Канси-а-лари.
Она снова потрясла копьем, и звон колокольчиков эхом отразился от высоких стен. Как только эхо стихло, женщина пошла вниз по спиральный тропе.
Захария очнулся и пошел следом, но Канси-а-лари была уже в тысячах лиг от того мира, в котором на бронзовом треножнике горела в стеклянной чаше белая свеча. Опустился туман, мгла затянула небо, солнце превратилось в размытое светлое пятно над головой.
Следующие ворота отсвечивали металлическим блеском, за ними клубился такой густой туман, словно там проходило стадо овец, закрывшее мягким белым руном море и землю. Над головой теперь виднелись несколько звезд и тонкий серп луны.
Неожиданно Захария почувствовал, что на него навалилась ужасная усталость. Он прислонился к стене и, сам того не желая, дотронулся до ворот и увидел мир за ними.
Женщина сидит в кресле с резными подлокотниками в виде гуивров. На голове у нее корона, а на шее — золотое ожерелье, знак королевского рода. В волосах ее появилась седина, а на лице видны морщины — знаки гнева и отчаяния. Перед ней на коленях стоит молодая светловолосая девушка. На ней лишь тонкая льняная рубаха, через которую видно ее худое тело.
— Констанция отправилась в поездку по своему герцогству, — произносит женщина с металлом в голосе. — Ты могла бы поехать с ней, но предпочла остаться здесь.
— Она обещала, — всхлипывает коленопреклоненная девушка.
— Но я тебе ничего не обещала. У меня есть союзники, и они требуют определенной платы за свою поддержку. Ты вышвырнула одного мужа, Таллия. Теперь ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Так что не спорь. — Она поднимается с кресла. — Герхард, — подзывает она одного из своих стражей. — Я прогуляюсь по саду. Впусти нашего гостя.
Стражи, стоящие у дверей, отходят в стороны и пропускают в комнату мужчину. Он входит уверенно и спокойно, как человек, привыкший повелевать. У него широкие плечи и сильные руки воина. Одежда у него запылилась — вероятно, он проделал долгий путь.
— Герцог Конрад, — приветствует его женщина. — Я согласна на ваши условия. — Она кивает в сторону девушки,
Не дожидаясь ответа и, возможно, находя эту сделку не слишком приятной, она выходит из комнаты.
Девушка ползает на коленях, не разжимая рук.
— Я умоляю вас, кузен. — Ее тонкое тело вздрагивает. — Я поклялась Господу остаться чистым сосудом, невестой блаженного Дайсана, Спасителя, что восседает на небесном троне одесную Матери своей, которая есть Милосердие и Справедливость. Умоляю, не оскверняйте меня ради земной выгоды.
Пока она говорит, он расхаживает вокруг, рассматривает ее как испытывающий жажду человек, который внезапно наткнулся на лужу с грязноватой, мутной водой и теперь не может решиться, стоит ему пить такую воду или нет.
— Ты закончила? — спрашивает он, когда она замолкает и смотрит на него огромными, умоляющими глазами.
Девушка бросается на пол, лицом вниз.
— Я в вашей власти! — кричит она, вцепляясь в ковер. — Вы хотите осквернить то, что создано Господом нашим?
— Владыка, — с отвращением произносит он.
Герцог стоит в тени, и возможно, поэтому его кожа кажется почти черной. Он брезгливо изучает валяющееся перед ним тело, потом хмурится и, с трудом сдерживаясь, говорит:
— Если бы только моя дорогая Эдгифу не умерла! Она была настоящей женщиной. Что угодно отдал бы за то, чтобы покувыркаться с ней в постели еще разок!
— Похоть — служанка врага рода человеческого! — всхлипывает девушка.
— Я тебя умоляю! — фыркает он. — Не обманывай себя, считая, что можешь вызвать вожделение или похоть, леди Таллия. Ты меня не интересуешь, мне нужно лишь твое происхождение. Ты соединяешь в себе две королевские линии — правителей Варре и Вендара, а остальное меня не волнует. Господи! Если бы только была жива Эдгифу! Но воля Господа непреложна, и теперь мне придется жениться на тебе.
— Но разве блаженный Дайсан не проповедовал очиститься от тьмы, которая пятнает нас на земле?
— Конечно, — смеется он, но, похоже, его этот разговор нисколько не развлекает. — Насколько мне известно, он говорил, что очиститься можно через зачатие и рождение детей.
— Нет! — кричит она, а он садится на корточки рядом с ней и перекатывает ее на спину. Она пытается отстраниться от его руки. — Это ложь! Вы заблуждаетесь! — Она встает и направляется к креслу, в котором сидела пожилая женщина, и раскрывает ладони с белыми шрамами на них. — Разве вы не знаете о жертве и искуплении блаженного Дайсана? Я обычная женщина, но Господь избрал меня…