Пылающий мир
Шрифт:
Дети выглядят получше, на их коже виднеется всего одна-две вмятины. Я предполагаю, что им не хватает силы воли, как у матери, и они питаются живой плотью, но потом замечаю в руке Джоанны печенье, а у Алекса кусок сыра. Они едва надкусаны, но очевидно, что детишки стараются.
— Ешь? — спрашиваю я у жены, указывая на сыр.
Она качает головой, и на этот раз её эмоции ясны: её стыдно. Можно принести трупу пищу, но нельзя заставить его есть. Какой бы сильной не была воля, человеческая плоть вкусна. И всё в таком духе.
Я смотрю через плечо,
— Ждите здесь.
Я иду на цыпочках к двадцать шестому ряду и трясу Джули за плечо. Она стонет и извивается, пытаясь отвязаться от меня.
— Джули, — шепчу я. — Проснись.
Она открывает глаза и искоса смотрит на меня.
— Что.
— Моя жена и дети… они тут.
Она подпрыгивает, смаргивая сон прочь.
— Здесь? В самолёте?
— Я не знаю, что делать.
Она выползает из-под Спраут и осторожно кладёт голову девочки на сиденье.
Мы торопимся назад к туалетам, где моя маленькая идеальная семья тоскливо смотрит на спящую Нору.
— Нора, — говорит Джули, толкая её в плечо.
Нора подскакивает, потрясённо разглядывая новичков. — Они чуть меня не съели?
— Нет, — говорю я. Потом добавляю с сомнением:
— Возможно. Но они правда не хотели.
— Это… Твои дети?
— Ну… да.
— Привет, ребятишки, — безэмоционально говорит Нора, потом смотрит на их мать. — А ты кто?
— Это жена Р, — слабо улыбается Джули. Нора вздыхает.
— Прекрасно. Чёртов любовный треугольник.
— Это был… брак по договору, — бормочу я.
— Как зовут твою жену?
— Не знаю.
Нора раздумывает, потом кивает.
— Хорошо, значит, не любовный треугольник.
Мне неловко. Моей жене тоже. Я смотрю в пол, она — в окно. Потом она берёт детей за руки и неуклюже направляется к выходу.
— Эй! — зовёт Нора, спрыгивая с сиденья и делая несколько шагов вниз по проходу. — Я просто пошутила!
Но жена не просто обиделась, здесь есть что-то ещё. Я выглядываю в окно.
Пустую гладь асфальта заполонило море серых лиц.
Самолёт окружён Мёртвыми.
— Это нехорошо, — говорит Джули, прослеживая за моим взглядом. Она бежит проверить Спраут.
Я остаюсь стоять, заворожённый толпой. Даже в период расцвета этого гнезда я никогда не видел столько зомби в одном месте.
Церковные службы Костей проходили неподалёку, но всегда находились те, кто считал их жаркие проповеди бессловесным шипением и щёлканьем, так что, какими бы харизматичными не были Кости, эти собрания никогда не привлекали больше половины населения аэропорта. Сегодня здесь собрались все.
Но, несмотря на их сходство с армией, я не чувствую враждебности.
Большинство даже не смотрит на самолёт. Они смотрят на север, в направлении выхода из аэропорта, и ждут.
Дверь самолёта со скрипом открывается, и с грохотом захлопывается. Я слышу щёлканье замка. Эйбрам шагает по проходу с винтовкой наготове, его грудь тяжело вздымается, словно он долго бежал.
— Они идут, — говорит он между
— Мы знаем, — отвечает Джули. — Мы их видим.
— Да не Мёртвые, — он поднимает Спраут с кресла и идёт к ряду около аварийного выхода, закрывая по пути шторки иллюминаторов.
— Аксиома? — Нора не хочет в это верить. — Твою мать, как они смогли нас так быстро найти?
— Наверное, где-то на Порше стоял маячок, но я полагал, что блокировка частот перебьёт сигнал… — он закрывает последний иллюминатор, погружая салон во мрак. — Уже неважно. Они здесь.
— Сколько их? — спрашивает Нора. Она становится серьёзной и берёт с полки над головой ружьё.
— Слишком много, — он опускается в кресло около окна, держа Спраут на коленях и сжимая винтовку побелевшими пальцами.
— Что происходит? — М, зевая, выходит из-за шторки первого класса. Никто не отвечает ему.
— Итак, какой у тебя план? — с нарастающей паникой спрашивает Джули. — Сидеть здесь и ждать, что они не станут обыскивать единственный уцелевший самолёт на полосе?
Он поднимает шторку на пару сантиметров и разглядывает качающийся рой, окружающий нас.
— Мой план — сидеть здесь и надеяться, что ваши приятели вспомнят, как сильно они любят человеческое мясо.
Я поднимаю шторку со своей стороны. Как железные опилки, притягивающиеся магнитом, Мёртвые смотрят в одном направлении: в сторону служебных ворот в северном конце полосы. Ворота раздвигаются, и въезжают пять бежевых внедорожников. Они останавливаются. Без сомнения, они знали, что здесь будут зомби, но точно не ожидали практически сформированную армию.
Мёртвые пока не проявляют агрессию. Они нерешительно вскидывают головы, волнуясь, как затравленные собаки, обнюхивающие руку незнакомца — погладит или приласкает? И я вижу среди них свою семью. Джоанну, Алекс и жену без имени. Они стоят позади толпы, ожидая действий новоприбывших.
Внедорожники едут вперёд.
— Какого чёрта они делают? — шепчет Джули. Она сказала, что они будут психами, если решат прийти сюда за нами. И была права — они пришли.
Открываются люки, появляются солдаты в бежевых куртках. Они устанавливают на крыши винтовки.
— Нет, — бормочу я, прижимаясь к стеклу.
Мои бывшие соседи взволнованно, но с любопытством наблюдают за приближающимися внедорожниками. Потом начинают умирать.
Глава 25
— Р, СТОЙ!
Я замираю в дверях самолёта, но не оборачиваюсь. Чувствую, как страх Джули щекочет мне затылок.
— Ты ничем не можешь им помочь! Ты даже не знаешь, как из него стрелять!
Я опускаю глаза и замечаю, что держу АК-47. Наверное, я машинально схватил его с кресла М и вроде бы даже снял с блокировки и загнал патрон в патронник. Не уверен, что кто-нибудь знает, что я это умею. Однако, руки дрожат сильней, чем обычно, я практически в конвульсиях. Я роняю оружие на пол и шагаю в посадочный рукав.