Пылающий символ. Том 2
Шрифт:
Валерий вытащил из ножен спату. Теодору подали меч.
Гости зашумели:
– Здесь мало места!
– Выходим в атриум!
Услышав крики, Елена открыла ставень и увидела, что во дворе в окружении офицеров с обнаженными мечами стояли двое. В свете факела Елена узнала в одном из бойцов отца.
На ее глазах Валерий ринулся в бой. Теодор вполне мог ткнуть противника мечом, но аккуратно ушел в сторону. Преторианец атаковал еще безрассуднее, и гостинщик толкнул его в пах ногой. Валерия отбросило назад, и он едва не упал. Теодор не стал нападать,
Несколько раз окружившие их офицеры замирали, а потом испускали вздохи облегчения. Теодор мастерски держал их в напряжении, Валерий же, напротив, еле дышал. На нем сказывались выпивка и плотный ужин.
В первый раз Елена видела бой на мечах. Ей было страшно за отца, тем не менее она не отводила глаз от этого опасного и завораживающего танца.
Пришло время, и Теодор завершил бой: ловко выбил меч из руки преторианца, потом уронил свой.
Все решили, что победа принадлежит Валерию.
И только император нахмурился. Он точно знал, кто победил в этом бою.
– Дайте мне меч! – крикнул Аврелиан и властно посмотрел на гостинщика. – А ты подними свой!
Вокруг стало тихо, и в следующее мгновение противники сшиблись в одновременной атаке. Их схватка была яростной и стремительной, они закружились в мелькании и звоне мечей. Теодор бился с воином, не уступавшим ему в быстроте и умении, прощупывал его оборону, искал изъяны в атаке. В конце концов сумел подставить свое предплечье, и кончик спаты Аврелиана чиркнул его по коже. Это был старинный гладиаторский трюк – рана пустяковая, но кровавая.
Елена охнула и заметалась по комнате. Бой прекратили за явным преимуществом императора. Аврелиан больше не хмурился и был вполне доволен собой. Но больше всех был рад Теодор. Военный врач выступил из ряда зрителей и быстро перевязал его рану.
– Впервые встретил бойца, равного себе! – провозгласил император.
– Для меня великая честь сразиться с тобой, Manu Ad Ferrum [20] , – сказал Теодор.
Аврелиан внимательно вгляделся в его лицо:
– Твой мансио – образец порядка. Ты мог бы сделать блестящую военную и государственную карьеру.
20
Manu Ad Ferrum (лат.) – буквально: Рука на мече, прозвище императора Аврелиана.
Теодор сообразил, что император ждет от него ответа.
– Мне не нравится убивать, и я не публичный человек.
– Странно слышать такое от бывшего гладиатора!
– Что было, то прошло, – был молод и нуждался в деньгах.
Помолчав, Аврелиан заключил:
– У тебя есть дочь. Она большая умница. Думаю, это твоя заслуга. Мне нужны такие римляне.
Следующим утром Аврелиан собрал командиров кавалерийских подразделений
Император Аврелиан заговорил:
– Вокруг Дрепана я рассредоточил десять конных ауксилий, чтобы вы познакомились и обменялись опытом. Даю вам на это два дня. Послезавтра мы выступаем. Вам предстоит сражаться против тяжелой конницы.
Однако помимо совещания в Дрепане у Аврелиана было еще одно важное дело. Вечером в кабинете императора появился вигил Модест Юстус. Аврелиан сделал знак, и секретарь вышел.
Мужчины обнялись, и Аврелиан спросил:
– Как ты оказался в этом захолустье? Я искал тебя среди командиров кавалерии!
– Мне нравится это захолустье, хорошие люди и здесь встречаются.
– Например, Теодорус Непобедимый? – поинтересовался Аврелиан.
– Ты узнал его?
– И даже в паре с ним поработал – руку слегка пометил.
– Крови было много? – с ухмылкой поинтересовался вигил.
– Что?! – вознегодовал император. – Ты хочешь сказать…
– Его гладиаторские штучки. Зачем ты меня позвал?
– Меня интересует Зенобия. Рассказывай все, что знаешь.
Модест Юстус помолчал, сосредоточился и, наконец, заговорил:
– Пять лет назад меня призвал к себе император Галлиен и приказал отправиться в Пальмиру, чтобы предупредить царя царей Одената о заговоре против него.
При этих словах вигила Аврелиан усмехнулся:
– На Востоке говорят: «Старые дураки глупее молодых».
– Пришлось скакать по сто миль в день, но я опоздал, добрался до Пальмиры, когда убитого Одената уже предали огню. Во дворце царила неразбериха, заговорщики делили трон. Я потребовал отвести меня к единственной законной правительнице, вдове Одената Зенобии. Тогда ее судьба была незавидной: сыну грозила смерть, а дочерей и ее саму в лучшем случае местные купцы взяли бы младшими женами.
– Говорят, она красивая женщина, – сказал император.
– Когда я увидел Зенобию, то влюбился сразу и навсегда. Мало того, что она божественно красива и ее не сломила смерть мужа, она была готова бороться за власть. Мы разработали план, и я связался с ее отцом Забдой, который командовал катафрактами. Под его руководством катафракты окружили дворец, перебили всех заговорщиков и освободили Зенобию.
– Женщина должна была назначить преемника и сойти с трона, – назидательно заметил Аврелиан.
– И я был того же мнения, – с горечью проронил Модест Юстус. – Поэтому попросил ее стать моей женой и уехать со мной в Рим. Она дала согласие, но все же выбрала власть.
Аврелиан прервал вигила вопросом:
– Что за письмо ты получил от нее при странных обстоятельствах?
– Констанций привез его из Пальмиры. В письме было послание для тебя. Уверен, что тебе его передали.
– Теперь мне нужна твоя помощь. Модест, тебе придется поехать со мной.
– Аврелиан, поклянись, что не убьешь ее! – с жаром воскликнул вигил.