Пылкая дикарка

Нильсэн Вирджиния

— И тебе тоже, Берта!

Она знала, что Берта не выносит ее присутствия здесь, в доме, так как ей приходилось теперь больше работать, но Мейзи пользовалась у нее полным доверием. Теперь она все больше убеждалась в том, что этой старой негритянке что-то известно об этой таинственной женщине в черном, но она об этом молчала. Мейзи выдала себя из-за страха перед полицией и своим убеждением, что Орелию обязательно накормят.

Клео чувствовала, что ее предали; она была вне себя от этого преступного акта, который казался ей настолько чудовищным, что

она отказывалась думать о его последствиях.

— Ты к этому имела отношение, говори?!

Мейзи уставилась на нее в немом изумлении, а Берта сразу помрачнела.

— Вы обе! — кричала Клео. — Вы это сделали ради денег, вы, гнусные сучки! — Все тело у нее ныло от охватившего ее бешенства.

— Нет, нет, мы бы никогда не причинили вреда вашему младенцу. Никто не мог пойти на такое!

Клео ничего не понимала из того, что та пыталась ей объяснить, кроме слова "нет", но она не верила ее оправданиям. Обогнув стол, она с решительным видом, сжав кулаки, подошла к старой женщине.

— Где Орелия? — спросила она.

Мейзи попятилась назад, глаза у нее расширились, она упорно возражала:

— Нет, нет! Никто не причинит вреда вашему ребенку.

— Скажи мне, где девочка! Если не скажешь, то я убью вас обеих, — в бешенстве пригрозила Клео.

— Она не знает! — крикнула Берта по-французски.

— Нет, знает! И ты тоже знаешь! — Клео прямо посмотрела в глаза Берте. Женщина попятилась, огибая стол, но Клео от нее не отставала. Она преследовала ее, крепко сжав кулаки.

— Где младенец? Что вы с ним сделали? Признавайтесь, или же я размозжу вам головы.

Берта, схватив со стола нож, резким взмахом руки угрожающе подняла его.

Эстер взвизгнула.

— Берта! Положи нож на место! — приказала ей Мейзи.

Но они не обращали внимания на ее приказ. Быстро задрав юбки, Клео выхватила свой острый нож для свежевания.

— Ну, вот... — тихо сказала Берта.

Эстер, хныча, прижалась к стене, а Клео с Бертой молча кружили вокруг стола с поднятыми вверх ножами, бросая друг на друга гневные взгляды. Мейзи, сделав резкий выпад, попыталась удержать Берту.

Но было уже поздно — женщина ринулась на Клео, но та увернулась, отступив к двери лавки. Стоявшая там клиентка, громко завизжав, выбежала на улицу.

— Полиция! Полиция! — громко кричала она. — Здесь дерутся на ножах!

На ее крик прибежали люди. Сразу же образовалась толпа, заблокировавшая вход в пекарню. Когда Берта резко опустила нож, все вскрикнули. Клео, увернувшись от удара, своим ножом вспорола юбки Берты, обнажив ее ноги. Толпа вновь закричала от восторга и одновременно от страха. Острие смертоносного оружия Берты разорвало рукав платья Клео, на руке у нее показалась кровь.

Толпа расступилась, и она, протиснувшись через дверь, выскочила на улицу. Опустив раненую руку, она спрятала свой нож в складках юбок. Какой-то мужчина схватил ее за руку, но толпа отпрянула назад, когда из лавки выбежала разъяренная Берта с поблескивающим на солнце большим ножом мясника.

Прибывший

на место происшествия полицейский схватил Берту за руку, и к нему на помощь подоспели еще двое. Клео проскользнула через расступившуюся на мгновение толпу, которая мешала проезду красивой запряженной парой лошадей карете.

Дверца отворилась, и какой-то человек, лицо которого ей было смутно знакомо, помахал ей рукой.

— Быстро! — крикнул он, протягивая руку.

Она пристально вглядывалась в затемненный салон кареты. Это был месье Ли Хинь, китаец, хозяин казино. У него было спокойное, как и у ее дедушки, лицо.

— Неужели вы хотите, чтобы вас арестовали за нарушение порядка и драку на улице? — спросил он ее. — Или же за нападение с холодным оружием? Идите сюда!

Со вздохом облегчения Клео, протянув ему руку, позволила втащить себя в карету. Торопливо захлопнув дверцу, он жестом приказал ей лечь на пол. Тростью он резко постучал по потолку, и кучер тут же хлестнул лошадей, направляя их прямо на запрудившую проход толпу.

Из толпы посыпались оскорбления, но все же экипаж пропустили. Клео не могла видеть, что там происходило, но отчетливо слышала дикие вопли Берты, когда, разоружая ее, полицейский с помощниками скручивали ей руки.

Она посмотрела на своего избавителя.

— Куда вы меня везете, месье?

— Туда, где вас не найдет полиция.

— Но мне нужно отыскать своего ребенка, — слабым голосом сказала она.

— Ребенка?

Она сбивчиво объяснила ему, что произошло накануне.

— Как мне теперь обратиться в полицию с просьбой помочь найти ребенка? — в отчаянии сказала она. — Теперь они наверняка меня арестуют.

— Положитесь в этом на меня, — сказал он.

Она все еще дрожала, и он спросил:

— У вас что, лихорадка?

Он потрогал ее лоб. Пальцы у него были холодные и сухие.

— Да вы ранены! — воскликнул он.

Подняв руку, она посмотрела на маленький ручеек крови, струившийся под разорванным рукавом.

— За это она мне поплатится не только разорванными юбками, — процедила она сквозь зубы.

Рана у нее была на той руке, в которой она сжимала нож. Ли Хинь, подавшись вперед, протянул к нему руку. Мгновенно она направила острое лезвие на него.

— Отдайте его мне, — спокойно сказал он.

— Вам не завладеть моим ножом без драки, месье. Он был моим надежным защитником с тринадцатилетнего возраста. — Рука у нее сильно дрожала, но боль от раны не могла сравниться с болью в сердце.

— Теперь я буду вашим защитником, — сказал он и мягким жестом взял нож из ее рук.

9

В темноте над ее кроватью возникли чьи-то лица, потом исчезли. Иногда Клео казалось, что она слышит тихие голоса, почти шепот, над собой, над ее лежащим навзничь на спине телом в темной комнате, — Клео слышала негромкий голос матери, глубокие полутона голоса дедушки, но, как ни напрягалась, никого не видела возле себя.