Пылкий любовник
Шрифт:
И вдруг все встало на свои места. Их первая встреча. Обжигающий поцелуй под дождем. Небывалое и блаженное ощущение покоя, не покидавшее ее последние три недели, пока он находился рядом. Безграничное доверие, полное отсутствие всяческого смущения при воспоминании о том, как она голышом предстала перед Биллом... О Фрэнке в такой ситуации она до сих пор не могла вспоминать без того, чтобы не залиться багровым румянцем..
Морин неуверенно улыбнулась в темноту. Господи, как это, оказывается, просто. Она влюбилась. И она действительно не может относиться к златокудрому ангелу Мюриель, как к своей временной
Он предложил ей остаться – и она останется. Может, он и не любит ее... пока. Но то, что он к ней неравнодушен, – несомненно и очевидно. Значит, есть надежда. Есть будущее.
А возвращаться в мир больших городов – зачем, к кому? Она никому там не нужна со своими книгами и мечтами. Ее не интересует карьера топ-менеджера и квартира в пентхаусе. Она скучает по Дублину, а в Дублине пентхаусов сроду не было. Интересно, Биллу понравится в Дублине? Должно понравиться. Это хороший, рабочий город, там много таких же, как Билл, мужчин с жесткими ладонями и спокойными, уверенными жестами.
Здесь Морин вспомнила Билла, его литые плечи, шары мускулов под смуглой кожей, когда он рубил дрова. Огромные чурбаки разлетались с первого удара, и смеялась босоногая девочка с синими глазами и золотыми кудряшками, а на крыльце стояла сама Морин, почему-то босая и с огромным животом, и солнце заливало мир вокруг золотом, а птицы пели так, как будто вспомнили все песни Эдема...
Морин заснула.
Она проснулась непривычно рано, немного полежала с открытыми глазами, вспоминая все свои сумбурные мысли-сны, потом засмеялась и вскочила с кровати. Все будет хорошо. Она сейчас же пойдет, найдет Билла Смита и поговорит с ним. Скажет, что в любом случае останется с Мю, пока окончательно не решится вопрос со школой, а потом – потом пусть решает сам Билл. Если и он, и Мю этого хотят, если Морин им не в тягость – тогда она останется до тех пор, пока... в общем, останется.
И она не будет больше вести себя, как глупая девчонка, станет осмотрительней и сдержанней, но только для того, чтобы дать Биллу время. Чтобы он сам все решил и сказал ей.
С этими благими намерениями она оделась, наскоро плеснула себе в лицо холодной воды из кувшина, на ходу забрала черные непокорные кудри в хвост – и вылетела на крыльцо.
Мю стояла у забора, непривычно тихая, ссутулившаяся и очень маленькая. Морин почувствовала, как неприятный холодок пробежал у нее по позвоночнику.
– Мю? Мюриель! Ты что? Что-то случилось? У тебя заболело что-нибудь? Почему ты тут... стоишь?
Она обняла было девочку за плечи, но та резко дернула плечом, отбрасывая руку Морин. Личико у Мю было бледное и серьезное, глаза красные, губы закушены, но слез Морин не увидела. Дочь Билла Смита умела держать себя в руках.
– Мю...
– Он уехал. На дальние пастбища. Без меня!
– Как уехал? Он вчера ничего не ска...
–
– Мю, я...
– Я думала, вы мне друг. Я думала, вам можно верить. А вы... вы... вам на нас наплевать!
– Ты вчера...
– Подслушивала! Да! И мне плевать, что вы скажете про хорошие манеры. Я могла бы и не подслушивать, потому что мой па всегда мне все говорит, никогда меня не обманывает. Но я подслушивала, и мне не стыдно!
Морин отступила на шаг и неожиданно улыбнулась.
– Все говорит, говоришь? И что же он тебе сказал?
– Сказал, чтоб я к вам шибко не привыкала. Сказал, чтоб занималась лучше, чтоб ему деньги зря не платить. Сказал, что до осени я посижу с вами, а потом он попросит старуху Дженкинс брать меня на неделе к себе пожить, и тогда я смогу ходить в школу, а на выходные приезжать домой. И еще сказал, что лучше не влюбляться в того, кто все равно не способен любить. Это про вас.
– Да? А еще про кого?
– Про себя, про кого ж еще! И про меня. Мы в вас влюбились – а вам на нас плевать. Вы уедете и...
– Мюриель Смит. Твой отец тебе никогда не врет? Так вот, я тоже никогда не вру. Слушай меня. Я никуда не уеду. Я останусь с тобой... и с твоим отцом. До тех пор, пока буду вам нужна. Пока вы меня сами не выгоните.
Мю недоверчиво уставилась на Морин. Десятилетняя девочка почти догнала свою учительницу ростом, и со стороны могло показаться, что это и впрямь две подружки стоят у плетня, разговаривая о чем-то страшно важном.
– Ты... правду говоришь?
– Сначала скажи: ты хочешь, чтобы я осталась?
– Да! Но ведь... у тебя дела в городе...
– Нет у меня там никаких дел. И дома нет. И не ждет меня никто, и не нужна я там никому. Так уж вышло, что я пока еще никому толком не понадобилась.
– Неправда! Мне нужна. И папе тоже.
– Ты так думаешь?
Мюриель презрительно фыркнула, быстро обретая прежнюю форму.
– А чего тут думать-то? Он в тебя влюбился, сразу ясно. Потому и злой такой был, когда уезжал. Эх, надо бы ему весточку передать! А то так он и на свадьбу не попадет. В смысле, Фрэнка и Милли.
– Пока ничего передавать ему не будем. Лучше сделаем ему сюрприз. Подготовимся к школе досрочно и сдадим экзамен, пока он будет на своих пастбищах. Кстати, а это далеко?
– Да вообще-то не очень. Миль пятьдесят на северо-запад. Просто каждый день не наездишься, потому мы и уезжали туда обычно вместе.
– Мю, мы помирились?
– Еще как! Конечно! А ты сможешь подготовить меня к школе так быстро?
– Да ты почти все знаешь. Я же слежу за тобой все это время. Думаю, дело не в твоей подготовке, а...
– Знаю, знаю. В паршивом характере. Старуха Дженкинс всегда так говорит. Только она еще говорит, что характер – это навсегда, так что не знаю, что мы сможем сделать.
– Характер у тебя не паршивый, а просто сильный. Это скорее хорошо, чем плохо. Что касается школы – попробуем сделать вот что. Тебе понравилось, как Том Сойер и Джо Гарпер играли в пиратов?
– Очень! Я тоже люблю представлять всякие штуки.
– Вот и хорошо. Теперь наша задача – сыграть роль отличницы и пай-девочки.