Рабимая
Шрифт:
Что латыш с сумой побредёт по земле?
Смеялся я, – скорей потечёт вспять Даугава,
Чем пятно упадет на янтарную славу.
А теперь не смеюсь, потому и молчу,
О стихах, литературе говорить не хочу.
С прискорбием отмечу, в девяностые годы
Чертополох дал в Риге дружные всходы.
Искандер, его теперь ничем не пронять,
Что будет дальше? – не дано мне понять.
– Эка, мой друг, как тебя надломило,
Куда
Меня тоже трясла перестройки напасть,
Иммунитет к плутовству не позволил упасть.
Помнишь, я рассуждать был по-детски мастак –
Мысль против мысли… Тут легли они так:
«Что будет, если, перелицевав, старьё перешить?»
«Конечно, старьё! Новое надо из нового шить».
К голоду, к краху привела перестройка:
Таратайку коммуны
в пух и прах разнесла Птица-тройка!
Щепками летели и мы, кто куда,
От метрополии почти не осталось следа.
Русский язык – единственный след,
И он, к сожаленью, исчезает на нет.
Но во мне вдруг воспрянул идеалист,
Прежний, неисправимый чудак-оптимист.
Судьба указала, что не так уж всё плохо,
Главное – перестать хныкать да охать.
Вас помогла собрать на совет, юбилей,
Пауль, в День входим новый, встряхнись, не робей.
Впрочем, пессимизм твой кстати, нам зря
Он никому не позволит дать званье ферзя.
Вместе обсудим и европейский вопрос,
Он, между прочим, себя перерос.
Ступай, – твое кресло с цифрою «два»,
Лучшее где-либо найдёшь ли едва.
Пока ты идёшь, для знакомства приглашаю Кутби…
– Genoss!
Без предисловья!.. У меня слово и тост!
Хлопцы, вас слушать было одно наслажденье,
Вы пробудили во мне вдохновенье.
Принимайте в компанию… Я – Кутби Киром!
Кто тоже чуть-чуть владеет пером,
Кто тоже учился в Литинституте,
И питал его соль не понаслышке, а всуе.
В шестидесятые годы кипели мы в нём,
Дом Герцена согревал нас сердечным огнём.
На ВЛКа тоже был круг из кумиров,
Кто острей выражался и в прозе, и лире.
Вот их имена: Александр Вампилов!
Олжас Сулейменов – из казахских акынов,
Гребнев Наум и Владимир Костров,
И кумир молодежи Коля Рубцов.
Николай был студентом, в компании младшим,
По субботам в магазин отправлялся маршем.
А потом в Общежитии шумел пир горой,
И на нём русский спор: на миру кто герой?
Слушая вас, я молодел на глазах,
От воспоминаний на них набежала слеза…
И, забывшись, подумал: «Чем поэты не
Разница, – мы телесны, а они – недотроги».
Хлопцы, предлагаю амброзией наполнить бокалы…
Воображаемые… вон как те кувшинки и каллы,
Что в цветочнице встали посредине стола,
Тост-молитву произнести настала пора
В честь небесных поэтов и поэзии мира
От Гомера, Рудаки до Джами и Шекспира;
В честь Сервантеса, Пушкина и Лонгфелло,
Без них было б скучно, при свете темно;
В честь поэтов простых, каких легионы,
Кому не поддались рубежи-рубиконы,
Кто остался кумиром своего поколенья,
Что, конечно, почётно, какие сомнения!?
Один из простых, – ваш покорный слуга!
Я горд этим, у меня отлично сложилась судьба.
Я жизнь воспевал, что может быть лучше?
Разве только воспеть ещё краше и звучней!
Мой корабль попроще, не корабль, – паром
От берега к берегу, – «Кутби Кирооом»!
Поднимайте бокалы, за поэзию тост,
Она между расами связующий мост
Для движенья их вместе в даль грядущих веков
Без вражды и насилий, без войны и врагов.
Так будет, я знаю, ибо Кутб – полюс веры,
Наши братство и жизнь тому служат примером.
Genoss, спасибо за сбор, за достойный приём.
Я знал, что ты иногда бываешь умён,
Но чтоб настолько… Ты сделал мне «шах».
Я не сдаюсь…
С нетерпением жду твой следующий шаг.
Смотри, коль что не так, – ждёт тебя мойка,
А пойдёт всё по маслу, конечно, попойка!
– Кутби, ты, как всегда, немного рассеян…
Во-первых, никто в этом доме не будет осмеян;
Роль моя с муравья… Не забыл, кто Заказчик?!
Я при Ней исполнитель, всего лишь приказчик;
В-третьих, планку придётся держать мне и всем нам,
Помни, – и проигрыш, и выигрыш у нас пополам;
В-четвертых, если в «кости» Судьбе проиграем,
Венков поощрительных мы себя не лишаем;
В-пятых, «со щитом» я намерен закончить игру,
Взявшись за гуж, я за Никой иду.
Настройся и ты, как при «Запахе хлеба»,
Орлицей та тетрадь тебя взмыла на небо.
Фарт нужен твой, будь в кругу талисманом,
Защитным наделяем в кругу тебя саном.
Киромыч, утро только занялось, успех впереди,
На почётное место за стол проходи,
На свет приглашается Камонбардор,
Спорта таджикского раис-командор,
Славный гимнаст с душою поэта,
На снарядах воспевший изящность атлета.