Работа для героев
Шрифт:
«Уходи, мертвый человечек», – прошипела она.
«С чего это?» – задорно рассмеялся незнакомец с лицом Джошуа.
«Мертвые человечки не страшны тьме, – сказала тень. – Уходи, или я накрою тебя, и до конца времен тебе не будет покоя».
«Я никогда не стремился к покою, – ответил мужчина с голосом Джошуа. – В покое я бы не хотел провести и минуты. Слишком много тайн, которые мне еще только предстоит узнать».
«Ты сам выбрал это», – сказала тень и двинулась к нему.
Руки, окутанные тьмой, сомкнулись на плечах мужчины с глазами Джошуа, и сухая
Но другой Джошуа не испугался.
Он положил свои руки-ветви на плечи тени и улыбнулся ей, как старой подруге.
Тень же в ответ зашипела, потому что черная потрескавшаяся кора начала покрывать ее призрачную плоть.
«Мертвые человечки, – сказал мужчина с улыбкой Джошуа, – не боятся теней. Ведь тень – это то, что пляшет за нашими спинами, а мы любим идти вперед и редко оборачиваемся».
«Вы слишком недолговечны и слабы. Вы – листок в лесу, песчинка среди дюн. Вы ничто. А я пляшу за вашими спинами и смеюсь, потому что вас уже нет, хотя, казалось, вы были тут мгновение назад!»
«Но этот миг ты принадлежишь нам, – засмеялся мужчина с душой Джошуа. – А когда мертвый человечек упадет, ты упадешь с ним».
«Нет!»
«Да».
«Нет!» – закричала тень, мотая головой в надежде отогнать подступающую к призрачному подбородку кору.
Так они и остались стоять, держа друг друга за плечи, как заклятые приятели.
Джошуа подбежал к ним, чтобы помочь принцессе, но ее там уже не было, лишь россыпь фиалок играла на солнце самоцветами росы.
А потом две фигуры рассыпались в прах, а тень от темной башни накрыла мир, и роса на фиалках высохла навсегда.
– Мэтр, есть минутка?
– Да, конечно, вас что-то беспокоит?
– Проще сказать, что не беспокоит.
– Понимаю. Я и сам нахожу нашу ситуацию довольно нервирующей.
– Так и не скажешь. Вы настолько погрузились в работу…
– Исключительно для того, чтобы отвлечься. Раз момент позволяет, я решил упорядочить в уме несколько теорий.
– Касательно наших противников?
– Нет. Признаюсь, они не касаются нашей миссии ни в коей мере. Просто – легкая разминка для ума. Отвлекаться иногда очень полезно.
– Согласен. Жаль, не могу позволить себе подобную роскошь.
– Не стоит недооценивать возможности своего разума, друг мой. Зацикливаться на том, что не можешь изменить, бывает очень вредно для здоровья.
– Знаю-знаю, сейчас вы предложите подождать развития событий и действовать в свете этих самых событий.
Мэтр Гаренцворт оторвал взгляд от блокнота и пристально взглянул на Джошуа. Перо, лишившись мысленной поддержки, аккуратно легло в чернильницу и слегка повертелось, пока не нашло более удобное положение.
– Но если вы знаете, что я вам посоветую, тогда зачем тратить время на поиск этого совета? – спросил Рамил. – Разве чтобы получить подтверждение своих мыслей.
– И это тоже. Но на самом деле я хотел обсудить с вами вполне конкретную проблему. В узком чародейском
– Не беспокойтесь, мой страж слегка туговат на ухо. Что странно, учитывая природу его поручения, но весьма удобно. Говорите свободно, хотя на высокие тона лучше все же не переходить.
– Хорошо. – Джошуа вздохнул, собираясь с мыслями. – Все дело в снах, мэтр. С каждым днем они все сильнее, все явственнее ощущаются и все больше воздействуют на меня. К тому же я заметил новую особенность: они стали изменяться. Двое участников всегда прежние – принцесса и тень, но третьи каждую ночь разные…
Когда он закончил говорить, мэтр Гаренцворт выглядел озабоченным.
– Удивлен, что вы так долго тянули с рассказом, мой друг. Хотя, думаю, я поступил бы так же, чтобы собрать как можно больше данных. Несомненно, ваши сны вещие, почти нет сомнения, что тень – это Призрак, а принцесса – принцесса. Но одним из худших свойств вещих снов является их неопределенность. Более того, их непривязанность к конкретному времени исполнения порой может свести с ума и более опытных предсказателей, чем мы с вами.
– То есть вы хотите сказать, что это может произойти не к исходу Ярмарочного месяца, когда все должно решиться?
– Нельзя исключать такую возможность. Но нельзя также забывать, что ваши сны еще и итог воздействия на вас враждебной силы. Таким образом, природа вещего сна, встречаясь с древней силой Призрака, может искажаться – вплоть до кардинально противоположной.
– Теперь вы говорите, что все, что я вижу, может не иметь вообще никакого смысла. Ваша мудрость, вы лишь усиливаете мое отчаяние!
– Мне искренне жаль, но мы с вами являемся посвященными и должны помнить, что природа волшебства никогда не дает нам точных ответов. Все, что мы знаем, может в иной миг оказаться тем, чего мы не знаем.
– В Цитадели меня учили совсем другому, и мэтр Ассантэ тоже.
– Я и без того не раз выражал пренебрежение к классической школе, чтобы сейчас повторяться, мой друг. Вы достаточно молоды и умны, чтобы самому в конце концов разобраться, какой путь волшебства подходит вам. Я лишь могу дать совет с высоты своего опыта.
– Хороший совет лишним не бывает.
– Классическая школа – это закосневшее и постепенно изживающее себя волшебство. Нашим предкам, прорывавшимся в новом мире, оно сослужило хорошую службу. Оно было четким, прямым и не терпело двоякого прочтения. Жесткость и несгибаемая сила позволили людям отобрать покинутые земли себе, такой же была и наша магия. Но мир стал другим. Последняя война это очень хорошо показала. Неприятие нового стоило нашему миру Летнего Древа и многочисленных бед. То, что сейчас подается как суровая необходимость, на самом деле было самой большой глупостью в человеческой истории. Мы должны были пойти на переговоры с летними эльфами, а не воевать с ними, – мэтр Гаренцворт замолк, углубившись в свои мысли. Перо поднялось со стола и, что-то чиркнув в блокноте, вернулось на место.