Работа для героев
Шрифт:
– Мэтр?
– Простите, мой друг, я хотел дать вам совет, а начал читать лекцию по непризнанной истории. Я хотел сказать, что классическая школа – это всего лишь базовые основы. Большинство наших чародеев посвящают всю жизнь ее изучению, но не идут дальше. Да, это, конечно, полезно, но для открытия действительно важных тайн этого мало.
– То есть ваш совет – заняться неклассической магией, чтобы найти ответы?
– В целом – да.
– Но что я успею за столь короткое время? Даже если у меня есть к этому способности, в чем я лично не уверен.
– У вас есть способности.
– Разве что найдется тот, кто сможет потратить время на мое обучение?
– Хм. Вы имеете в виду меня? Точно, я как-то не подумал об этом. Не в том смысле, что я отвергаю эту идею, но все же забирать ученика у другого чародея без согласования… Хотя моя репутация и так не вызывает восторга в наших кругах…
– Мэтр.
– Да?
– Я прервал вас, когда вы хотели закончить ваше «разве что…»
– Точно. Как я уже сказал, вы ничего не успеете за столь короткое время, разве что немного изменить себя.
– В каком смысле?
– Изменить свое отношение. Понять, что волшебство – это не свод правил и законов, что могущество, которое нам доступно в силу нашего рождения и, не побоюсь этого слова, удачи – это не поле, огороженное забором, а бурная река, где не видно противоположного берега. Ваши силы зависят не только от того, что вам дано, но и от того, что вы готовы отдать, чтобы переплыть эту реку. В поле, огороженном забором, вам намного уютней, и опасность может представлять разве что пара быков, не любящих незнакомцев в красном. Но в реке полно скрытых течений и тайн, которые не будут вам открываться только потому, что вы на них наткнулись.
– Изменить мое отношение… Это не так уж просто сделать, ваша мудрость. Вы предлагаете мне путь, который порицаем всеми моими учителями, а взамен даете только неопределенность.
– Этот путь и впрямь опасен, мой друг, – улыбнулся старший чародей. – Но он стоит того, чтобы его пройти.
– Я не знаю. Мне надо подумать. – Джошуа начал вставать.
– Подождите. Мне жаль, что я не придал вам уверенности в отношении ваших снов, только смутил еще больше моими рассуждениями, но у меня есть и добрая весть для вас.
– С удовольствием послушал бы.
– Ее высочество тоже предпочитает обсуждать сны наедине. Думаю, вас порадует, что после вашего благородного жеста ее видения постепенно сошли на нет.
– Сошли на нет?
– Именно. Не сразу. Но уже на следующую ночь они стали слабее, а через два дня пропали совсем.
– Это просто замечательно, ваша мудрость, но почему принцесса не сказал об этом мне?
– Об этом вам лучше спросить у нее, мой друг.
Найти возможность поговорить с принцессой наедине оказалось намного сложнее, чем он думал, но эти трудности имели хорошую сторону. Они дали ему время обдумать, что же он хочет сказать.
Правда, когда Майриэль оставила их наедине, он уже позабыл большинство придуманных фраз.
– Ты хотел поговорить? – спросила Джулия, жестом приглашая его садиться.
Балкон ее покоев, как он давно заметил, являлся весьма уютным местом. Он выходил на часть внутреннего двора, где
– Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, спасибо. – Вид принцессы полностью соответствовал этим словам. Она казалась еще более свежей и очаровательной, чем обычно. Насыщенный зеленый цвет платья – куда более насыщенный, чем все, что она носила в отчем доме, – придавал и без того зеленоватым глазам Джулии дополнительную глубину и таинственный блеск. Будь Джошуа более искушен, он, возможно, связал бы это обстоятельство с проволочками, внезапно возникшими в деле организации их встречи в последний момент – вероятно, ее высочество изволила дополнительно побеспокоиться о своем внешнем виде перед этой чисто дружеской встречей.
Однако Джошуа был слишком занят другими мыслями.
– Как твои сны?
Она понимающе кивнула:
– Ты говорил с мэтром Гаренцвортом.
– Да.
– Они оставили меня.
– Я рад.
– Спасибо тебе. – Джулия грациозно оперлась о подлокотник и мимолетным движением коснулась букета в вазочке на целомудренно разделяющем их столе. На Джошуа она не смотрела.
– Почему ты не сказала об этом?
– Я хотела, но…
– Но что?
– Не знала, как…
– Не знала, как сказать, что Призрак больше не тревожит тебя?
– Нет. – она гневно взглянула ему в глаза и чуть подалась вперед, ломая выверенную небрежность позы. – Не знала, как заставить тебя прийти и поговорить!
– Я не понимаю.
– Ты совсем отдалился.
– На это есть причины.
– Считаешь, мне от этого легче? – Ее тонкие ноздри дрогнули, выдавая раздражение, но голос звучал уже спокойно.
– Нет.
– Я же не могла сама пригласить тебя к себе! Майриэль только и делает, что подтрунивает надо мной из-за тебя… Из-за нас. Даже граф косо смотрит на тебя, будто что-то подозревает.
– Я старался не давать ему повода.
– Значит, плохо старался… Как и я.
– Отнюдь, ты вела себя при нем очень достойно.
– Ты не слышал, как я отреагировала, когда он заговорил о своем дражайшем Освальде и нашей возможной помолвке, – она почти засмеялась, – а ведь меня так долго учили владеть собой! Видимо, я плохая ученица.
– Будем надеяться, что твой отец этого не допустит.
– Мой отец… – с грустью повторила она, опуская ресницы. – Мой любимый отец многого не допустит.
– Я знаю. – Он смело взял ее за руку.
– Но все равно хочешь попытаться?
– Я – да. Но я – лишь половинка. Чего же хочет вторая половинка?
– Вторая половинка уже не знает.
– Даже так? – Он напрягся, чувствуя, как холодеет в груди. – «Уже не знает»?
– Джошуа…
Ее маленькая рука в его пальцах была твердой и очень теплой.
– Я понимаю, – зачем-то сказал он.
– Нет, не понимаешь. – Джулия медленно покачала головой, и Джошуа невольно залюбовался точеным подбородком и строго сжатыми губами. Невозможно было поверить, что эти губы – мягкие, горячие – он целовал каких-то несколько недель назад.