Работа над ошибками
Шрифт:
Он отошел от плиты и, направившись к санузлу, повернулся ко мне.
– Горыныч наш, наверное, уже всем плешь проел, рассказывая о том, какую допустил я дурость?
– Было, – согласился я. – сам понимаешь, случай показательный. Любой заведующий так поступит. Кто мог подумать, что безобидный перевод фразы на бумажке обернется таким грандиозным скандалом? Горыныч твердит: «Клиент должен получать медуслуги согласно стандартам и прейскуранту. Не ему платить, а фонду ОМС, значит, ничего с клиентом не обсуждаете. Никаких лишних разговоров. Ваше дело – обслуживать ДК и вводить то, что вам выдает МК!»
– Правильно, – кивнул Юрка, – наш удел, это быть обезьяной
Он попрыгал у двери туалета.
– Извини, очень надо.
Я кивнул. Чтобы Юрке был слышен мой голос, произнес как можно громче:
– Тебе еще налить? – Я не любитель надираться, но сейчас случай особый, а первые двадцать пять миллилитров отличного коньяка для здоровых мужчин – это даже не терапевтическая доза, так, дегустация. Юру надо ушатать немного, я вижу, что его вся эта ситуация морально очень сильно истощила. Вряд ли он запьет, ума и выдержки нам хватает, но ничто не проходит бесследно особенно для нервной системы.
Юра отворил дверь санузла и вышел, но не успел ответить.
Раздался оглушительный треск. Входную дверь вдруг сорвало с петель, пыль облаком закрыла коридор. В квартиру разом ворвались люди в камуфляже и масках, с оружием. Дверь Юру шмякнула по спине, и он упал. Люди дико орали:
– Всем лечь! Работает СОБР!
Я не успел поставить рюмки на стол, стоял столбом, пока их не выбили у меня из рук и мощный удар прикладом в плечо не заставил упасть на пол кухни ничком. Юркина голова виднелась из-под сорванной зарядом железной двери. Он вообще там жив? В сознании? Я ни о чем не мог думать. На голову Юры вертанулась с плиты кастрюлька с горячей кашей, он вскрикнул и зашипел от боли.
Живой!
Нас рывком подняли на ноги, заломили руки за спину и сковали пластиковыми стяжками.
– Кто из вас Свиридов? – раздался голос, по-видимому, командира группы.
– Я, – сдавленно отозвался Юра. – Я Свиридов. Кто вы? Что вам нужно?
– Вы арестованы.
Эта фраза прозвучала ровно, обыденно. Командир группы стянул с головы балаклаву. Мужчина с ранней сединой, средних лет, жесткое немного прямоугольное лицо с глубокими складками в углах рта, серые глаза без намека на сочувствие. Да и с какой стати? Что мы ему? Что он нам? Как выразился принц датский Гамлет .
Нас подняли на ноги. После осмотра квартиры, путы срезали. Мою личную карту 1 тоже проверили. Начальник группы положил на стол две визитки.
– Все вопросы к следователю, – прервал он мою попытку хоть что-то выяснить, – звоните завтра с девяти до пяти. А это круглосуточный ремонт железных дверей.
– За чей счет? – осведомился я, не надеясь на ответ.
Командир, выходя последним, только коротко глянул, и в этом взгляде читалось очень ясно. За свой.
1
Электронный паспорт, дальнейшее развитие «социальной карты», объединившей обычный паспорт, ИНН, СНИЛС, страховой полис и банковские карты.
Я остался ждать Юркину жену и подбирать слова, чтобы объяснить и Юркино отсутствие, и разгром в квартире, и стоящую в общем коридоре дверь.
Светлана села на пол, выйдя из лифта. Она поняла, что Юрку взяли, и минут пять я ее отпаивал водой и коньяком. Объяснил ей, как мог.
Она сразу кинулась звонить нашему скоропомощному адвокату Хазину. Голос ее срывался на рыдания, но коньяк
Хазин вел все дела сотрудников «скорой», а их было немало. Арнольд Моисеевич весьма неплохо зарабатывал, особенно, если ему удавалась отбить скоропомощника у жаждущих крови родственников больного или погибшего. Отбить удавалось, но не всегда.
В случае с Юрой Хазин обещать ничего не стал, постарался «сделать все, что возможно».
Случай совершенно идиотский. Переругались родственники ракового больного между собой и с поликлиникой. На суде постоянно звучало, что «врач „скорой“ сказал». В результате частное отношение суда в администрацию Станции «Скорой» о разглашении сотрудником врачебной тайны и нарушение медицинской этики.
Юрку отстранили от выездной работы, хотя он написал в объяснительной, что его попросили всего лишь перевести с латыни фразу, которая означает «Рак желудка с удаленными метастазами». Он ничего не знал о больном родственнике этих сутяг. Он приезжал к одной из их бабулек и про этого ракового больного не слышал. Администрация СМП не имела права его сразу уволить, как бюджетника, обязанного отработать пять лет по распределению, ограничились переводом в архив – оператором на минимальную ставку.
Хазин на предварительном слушании спросил у свидетелей, которыми в «деле врача Свиридова» стали родственники-сутяги: «Откуда они взяли эту запись по латыни»? Те объяснили, что один из них подсмотрел эту надпись на служебном компьютере врача в одной частной клинике, где проходил обследование их больной родственник. А потом спросил у врача «скорой», тот ведь должен понимать, что написано по латыни?
Хазин спросил, а не мог ли этот любознательный гражданин осведомиться в интернете? И тот ответил, что мог бы конечно, но у врача надежнее. Ведь врач точно понимает латынь! Тут уж без ошибок!
Юра понимал. Он врач в третьем поколении. Он латынь впитал с молоком мамы – врача эпидемиолога. Он перевел. Вслух. А наш верный друг ДК-2М – диагностический комплекс «Амсат-корвет», потомок созданного когда-то комплекса «Ангел 2 » весь его перевод зафиксировал, как и положено, ведь рабочая фонограмма ведется на каждом вызове, и, по сути, является электронным свидетелем того, что врач не отклоняется от стандарта лечения и протокола сбора данных. В «Деле врача Свиридова» рабочая запись ДК вошла в материалы обвинения. Адвокат убеждал супругов Свиридовых, что больше административного наказания Юру не ждет ничего. Ну, это всего лишь три месяца отстранения от выездной работы и штраф.
2
Диагностический комплекс, разработанный корпорацией «Ростех» в начале 2000-х.
За что же его сейчас арестовали?
Адвокат Хазин примчался на роботакси, тут же стребовал со Светланы оплатить его поездку в оба конца. Он тщательно выспрашивал, о чем мы болтали с Юркой тут, пока не ворвалась полиция? Со сканером прошелся по комнатам и, убедившись, что никакой аппаратуры прослушки нет, сел на кухне и попросил заварить чаю. Пока закипал выключенный из экономии кулер, налил себе полный стакан коньяка, не спрашивая нашего согласия.
– Можно из пакетиков заварить или таблеточку концентрата, – согласился он на дешевый эконом-вариант чая. – Я уже с дороги позвонил следователю и выяснил, – он удрученно покачал головой. – Все осложнилось. Поступило новое заявление в прокуратуру.