Работа над ошибками
Шрифт:
— Я кричу в постели только с тобой. И между ног ласкаю только тебя. И все остальное тоже только с тобой. Малыш, мне с тобой хорошо. Я не занимался сексом ни на этом диване, ни на этом столе, ни уж тем более на тренажере. Я ни на секунду не забывал о тебе, клянусь…
Наташа заглянула ему в лицо и проткнула его долгим рентгеновским взглядом. Максим не отводил глаза.
— Это ведь ложь? — задала вопрос совершенно уверенным тоном.
Мужчина обиженно пожал плечами:
— А, может быть, и правда — но какая разница? Все равно ты сама решаешь, верить или нет.
Он больше ничего не стал ей говорить,
— Поделись опытом, как тебе удалось забыть о моей измене?
— До сих пор не удалось, — ответил тот, покачав головой. — И в постели поначалу иногда возникали всякие нехорошие мысли. Просто стараюсь не упрекать тебя в этом. Постоянно напоминаю себе, что прошлого не изменишь… А вообще, знаешь, был такой момент… Убеждал себя, убеждал, что простил тебя. Но на самом деле простил только тогда, когда по-настоящему понял — я уже не буду у тебя первым. Никогда. Смирился… Не могу быть первым, зато могу быть лучшим! А для меня это гораздо важней.
Наташа обдумывала его слова и раскладывала карандаши и ручки по стаканчикам.
Максим ее не отвлекал, пока она не закончила уборку. Потом равнодушно спросил:
— Тебе еще интересно, зачем мы сюда пришли?
И тут Наталью осенило:
— Да, кстати! Зачем?
Максим открыл стеклянные дверцы шкафа и достал оттуда несколько музыкальных дисков. Протянул их девушке. Наташа взяла их, еще не совсем понимая, что это, но через секунду, удивленно раскрыв рот, быстро перелистала коробочки.
— Это музыка с Выпускного вечера! — восторженно воскликнула девушка. — И мои песни!
Сердце сжалось. Хотя на концертах ее школьная рок-группа все исполняла живьем, но все свои творения ребята обязательно записывали на диски. На память. Обложки этих дисков она узнаёт сразу и наверняка. Их копии — у нее в сердце, и разум идентифицирует их со стопроцентной точностью, возвращая мысли в прошлое.
— Откуда они у тебя? — подняла глаза, на которые снова набегали слезы, только теперь уже от тоски по прошлому.
— Тамара Владимировна отдала. Ты знаешь, она больше не работает у нас в школе («У нас в школе» тоже метко пронзило затертую память). Она теперь директор в четырнадцатой. Я их иногда слушаю, когда остаюсь здесь один. Включаю в зале погромче и пью вино за барной стойкой…
Максим погладил ее по щеке. Указал на диск:
— В основном вот этот.
На обложке ребята из группы поставили свои подписи и обвели их сердечком. Только тогда и придумали свое название «Heartbeat» — сердцебиение. С сомнением спросила саму себя:
— Кто-нибудь в школе знал, как называется наша группа? Я помню, нас спрашивали, почему мы «Хоббиты».
— Хочешь, поставим что-нибудь из этого сейчас? На полную громкость… Можешь даже спеть нам, здесь и «минусовые» композиции есть.
— Да я уже тексты забыла, — с сожалением призналась девушка.
Когда выходили из кабинета, прихватив два диска, Наташа остановила Максима и извинилась за свои вспышки гнева: сегодня и на лестнице
— Я прощу тебе все. Потому что не существует для меня других женщин, и я не могу позволить себе потерять эту единственную!
Она говорила ему такие же слова в одиннадцатом классе. Это было обещание ее собственного изобретения. Обещание, выполнить которое сейчас самое время. И он так нагло напомнил ей об этом! Речь шла о ее измене, и чтобы доказать свою преданность, щедро клялась на будущее: «Я прощу тебе все, потому что нет в мире других мужчин, и потерять этого единственного я не могу…». И ставила его тогда перед выбором: «Или прости меня, или нет. Ничего среднего я не выдержу…». Сейчас точно такой же выбор должна сделать сама. Это не он ее «отлично понимает». Это она лишь в эту минуту, спустя столько лет, поняла, наконец, его.
Странно было слышать свой пятнадцати- и шестнадцатилетний голос в дискоклубе. Воспоминания не отступали ни на шаг. Максим позвал Наташу за отдельный стол, набирал по сотовому номер запаздывающего деда Мороза и угощал любимую сливочным ликером. Девушка откровенно любовалась им. Обида обидой, но мужчина он что надо! Эта работа в клубе придала ему какого-то шика. Раньше бросались во внимание его длинные волосы. Сейчас же в его стрижке не было ничего необычного: хоть и не короткие, но вполне обычные пряди, челка, спадающая на лоб и постоянно поправляемая пальцами. Наташа вдруг вспомнила его черно-белую фотографию — «со шрамом на лбу». Действительно, напоминает сейчас того парня на снимке. Только на лбу не шрам, а легкие морщинки… Ему это идет: сразу видно — умный, опытный… Он знает то, до чего Наташе еще далеко. То, что Наташа переживает только сейчас, он уже пережил… Сколько лет назад? Ведь его возраст по внешнему виду угадать довольно трудно.
Из-за звукоизоляции сотовый ловил здесь слабо. И телефон деда Мороза был вне зоны действия сети.
— Может быть, дед Мороз тоже здесь? Ты, на всякий случай, посмотри вокруг, — усмехнулась девушка.
Максим извинился и отправился звонить на улицу. Сказал, что ненадолго. Его осанка и походка всегда говорили об уверенности в себе. Наташа с удовольствием проводила его взглядом — такой эффектный мужчина! Черные, не особо классические расклешенные брюки, похоже, с заниженной талией, но этого не видно за рубашкой — тоже черной, но с широкой серой полосой справа — вертикальной, с треугольно раскинутым воротником и подчеркнуто-небрежно расстегнутыми рукавами. Наташе вдруг показалось, что эта одежда — из дорогих магазинов: слишком уж идеально сидит на нем.
Оглядела себя. И вдруг поняла, что они одеваются в одном стиле. И даже в одном цвете! Она тоже сегодня вся в черном. Правда, это только на первый взгляд. При ходьбе ее шелковые брюки, скорее похожие на юбку до пола, переливались множеством серебряных нитей. И серебристыми камешками поблескивали туфельки на высоком каблуке. А вот блузки откровеннее Максим на ней раньше не видел: черный корсет с прозрачными рукавами и широкой шнуровкой на груди — такой многообещающей, что мужской взгляд так и жаждет продолжения! А ее открытые плечи безумно хотелось целовать! Если бы она не узнала об измене, Макс так и делал бы, но сейчас держал собственное слово — не торопил ее.