Работа над ошибками
Шрифт:
— М-да…Вероника, девочка, ну когда ты повзрослеешь? Зачем тебе эти зомбированные сектанты? И небось уже лапши-то на уши навешал, что женится, если веру его примешь? Было это или нет?
— Ты что, Стас! Нет, конечно! — я тоже встаю.
— Ну, значит скоро предложение поступит. Вероника, брось это!
— Он нормальный совершенно, Стас! Только ты можешь услышать впервые о человеке и легко повесить на него ярлык! Может, этот мормон будет получше некоторых…
Не успев закончить пламенную обвинительную речь, оказываюсь в крепком кольце рук Стаса. Каменею на несколько секунд от неожиданности, а
— Я тебе сейчас так успокоюсь, придурок! Отпусти, — шиплю через сжатые от злости зубы. Извините, задолбал уже. Как выразились бы мои десятиклассники.
— Да ты моя хорошая, — шепчет Стас, и в его шепоте явственно слышу насмешливые нотки. Несколько моих попыток вырваться обречены на провал: Стас даже особо не парится со мной. Быстрая смена рук, и он прижимает мертвой хваткой меня к себе уже одной правой, а левая успокаивающе гладит меня по бедру, поднимается выше, и я осознаю, что дрожу мелкой дрожью. Это все испуг, так и знайте.
Ничего нового он пока не придумал. Все те же одинаковые захваты. Скучно, товарищи. И предсказуемо. Ладно, потерпим. Проходили все это. Подержит и отпустит, ничего страшного. Немного расслабляюсь от этой мысли, хотя в то же время становится грустно. Совсем не нравлюсь?
Своей щекой он прижимается к моей голове, почти незаметно целует меня в макушку, но я ощущаю эти поцелуи очень явственно — это и пугает. Стас наклоняет голову. Легкое прикосновение у виска. Рука Стаса плотно прижимает меня к его телу, и спиной чувствую крепкие, словно камень, мышцы.
А еще я вдыхаю его запах, и голова подкруживается почему-то…
— Расскажу тебе историйку из моего боевого прошлого, дорогая, очень поучительную историйку, — тихий ласковый голос Стаса с чуть заметной сейчас хрипотцой погружает в транс, в то время как его рука медленно гладит мое тело и забирается без всякого стеснения под кофточку, — был молоденький Стас в Чечне, служил он там… неважно, где. И был у Стаса начальник, так скажем. И однажды начальник звонит своему другу из местных. Не совсем другу, так, человечку по надобности. А тот уверяет, что с ним все замечательно и прекрасно, — горячая ладонь Стаса ложится на мой живот, и я вздрагиваю. Стас прерывается, вздыхает всей широкой грудью. Рука плавно поднимается вверх, а та, что держит меня, чуть ослабляет хватку. Но я не вырвусь и не разорусь. На меня как гипноз действует тихий хрипловатый голос, и я покорно стою там, где поставили. Ага, как овечка. И жду продолжения истории.
— Так вот, представь себе удивление юного Стаса. Санчо…Александр Иванович очень мило поговорил со своим другом. Хорошо так, обстоятельно, кладет трубку. И дальше начинаются совсем интересные вещи…
— К-какие?
Стас уже меня не прижимает. Вторая рука его тоже ныряет под кофточку. Тело все горит от прикосновений, Стас продолжает гладить руками мой живот, побирается вверх, сжимая обеими руками грудь, пока прикрытую бюстгальтером. Пока.
— Он берет несколько автоматов Калашникова, зовет парней. Один автомат дает обалдевшему Стасу. И все вместе мы несемся на уазике, — я закрываю глаза и еле сдерживаю себя, чтобы не застонать. Все. Стас, ты добился своего, и я
Для меня это будто ушат холодной воды. Чуть ли не отпрыгиваю от Стаса, который больше не пытается покуситься на мою честь. Он отходит к барной стойке, берет стакан и начинает вертеть в руках, внимательно рассматривая его грани.
— Ну ты сказочник просто, — поправляю кофточку, пытаясь скрыть, как сильно краска заливает все лицо, и уши тоже. Не желаю замечать, что предательски дрожит голос и все тело горит от его прикосновений.
— Только сказки у тебя…злые.
— Какие уж есть, Вероничка.
— А мораль сей басни какова?
— А мораль, дорогая, всего одна. Не очень-то верь тому, что тебе говорят.
Вот уж действительно. А ты повелась, идиотка.
— Ты так защищаешь своего мормона. Какой он милый, да какой хороший… Хорошо его знаешь, чтобы так говорить?
Ноги меня больше не держат. Подбредаю к стулу и неуклюже сажусь на него. А Стас продолжает стоять там же. Поставил стакан на место, руки скрестил на груди и меня разглядывает.
Хоть я и обижена сейчас на Стаса больше некуда, одна очень вредная часть моего сознания согласна с ним целиком и полностью. Ничего не поделаешь: жизнь научила все проверять.
— Представь себе. Знаю Роберта, может, и недолго, но… Но получше знакома с его сыном. Я же его учу. И к твоей притче я никаким боком не прислоняюсь.
— Очень даже прислоняешься, я бы сказал. Религиозные сектанты любят порассказывать, горы золотые посулить — и рай в придачу. Очаровательные они, ай-яй! Только не ведись, зайка. Это все вранье. Ну, скажи мне, зачем нормальному образованному мужику, врачу к тому же, подобная штука?
— Там длинная история. У него горе: погибла жена и маленький ребенок, понимаешь?
— Да… Так многие теряют родных и близких. Почему-то они все остаются православными или мусульманами, как и были. Атеистами, если не верят. Секта, что, панацея от бед?
— Мормоны помогли ему наказать убийцу. Связи, скорее всего…
— Привязали человечка к себе, понятно. На фига тебе такой хамелеон? Он же, получается, обманщик. Не по своей воле, может быть, но тем не менее. Выслуживается перед ними…
— Он не обманщик. Он верующий, — поправляю я Стаса.
— Верующий и обманщик — вещи несовместимые. Это что за покупка верующих?
— Да что ты пристал? — хочу вновь немного поругаться, но вовремя вспоминаю, что мне за это может быть, да и, собственно, у кого в гостях я нахожусь, и пытаюсь контролировать тон голоса.
Не сказать, что мне не нравится, что делает Стас с моим телом. Но его манипуляции аукнутся очень скоро, а именно — ночью. Кажется, я сегодня в который раз вряд ли засну без успокоительных. А еще свербит между лопатками ненавидящий взгляд Лены и чуть подташнивает, как только вспоминаю слащавую улыбку старейшины Беннета. Полный набор воспоминаний на ночь, одно интереснее другого.