Работа над ошибками
Шрифт:
— Да… Я — все.
— Не сомневалась.
— Точно все.
Вранье, вранье… И еще — это чужая жизнь. Проглотим все, проглотим…
Я улыбаюсь снова и смотрю на Лену спокойный открытым взглядом.
Главное, чтобы чужая жизнь не прервала и не искорежила твою.
— И поэтому, Вероника, советую тебе не доверять артистизму Лены.
Роза Андреевна и я неспешно идем к моему дому.
Ноябрь заканчивается, и вчера выпала мелкая-мелкая крупка снега, но о первом его явлении говорить пока рановато:
Я иду, низко опустив голову, и мне сейчас не до Лены и мудрых слов Розы Андреевны. Как я поняла, у нас наступило хрупкое перемирие с Леной, а загадывать на будущее не имеет смысла.
Теперь я могу думать только об одном человеке. На переменах между уроками, да и на самих уроках, когда я давала время для самостоятельной работы пятиклассникам, я всякий раз вспоминала вчерашний вечер и урок в плетеной гостиной Стаса, но особенно — незабываемые несколько минут на полу.
Именно незабываемые. Наверное, я ждала этого слишком долго, и уже давно утратила надежду на что-либо подобное, и вдруг получила желаемое по воле и вовсе непредвиденного случая, но разве я когда-нибудь пожалуюсь?
Все понимаю, Отче. Стас — не тот человек, который нужен мне. Я мечтаю о дружной семье, о человеке, который примет меня такой, какая я есть, и не позволит себе грубого обидного слова.
Стас был всегда лишь далекой мечтой, прекрасной оттого, что она далека. При приближении к ней колдовство рассеивается, и…
Как говорится, никогда не подходите близко к своей недостижимой мечте во избежание разочарования!
Но он мне все равно продолжает нравиться. Странно, правда?
Разочек. Всего лишь разочек. Чтобы через много-много лет могла подумать: у меня это было, и я могу вспомнить…
Я сейчас похожа на маленького ребенка, который ходит вокруг чужого торта. Ему категорически запретили его есть взрослые: он вреден для малыша. Мало того, торт предназначается не ребенку, а отойдет кому-то дорогим призом. И малыш все же умудрился откусить от него в незаметном местечке крошечный кусочек…
Но может быть и другой исход. Можно полностью погрузиться в торт лицом, облизывая пальцы и свое довольное личико. Или отламывать от торта большие кусищи, и с наслаждением засовывать их в рот, или отломить совсем чуть-чуть, самую малость. Но финал будет в любом случае предсказуем и трагичен.
Посему воздержимся.
— Вероника, ты слушаешь меня? — я поднимаю глаза от земли:
— Да, Роза Андреевна.
— А это не знакомый твой молодой человек идет нам навстречу? Ну тот, который…
И это тоже было предсказуемо. Я глубоко вздыхаю от неожиданности и непонятной радости: к нам, поднявшись со скамейки около моего дома, направляется Стас. Сегодня довольно холодно, но он, как всегда, без шапки и в расстегнутой куртке. Видный высокий мужчина с холодным волевым лицом, запрещенный торт всех идиоток вроде меня.
Человек, способный убить все твои надежды коротким равнодушным словом. И подаривший
Успокойтесь, Золушка. Не впадайте в экстаз. Вы для Стаса то же, что и все его остальные женщины, если не меньше, и относится он к вам соответствующе — свободно и непринужденно. И если для тебя, Вероника, секс — слияние душ и максимально возможная открытость, то для него — всего лишь шанс хорошо потрахаться. А вы тут фантазируете себе… вот незадача.
— Нам нужно к этому молодому человеку подходить? — поправляя очки, спрашивает Роза Андреевна. Дружелюбнейшее выражение лица Стаса и приветственный взмах руки динозавра школьных интриг обмануть не сумели. «Нужно обойти», — готовлюсь сказать я, но выпаливаю другое:
— А почему нам не нужно подходить?
И на что я надеюсь, объясните мне кто-нибудь.
Еще разочек. От одного раза плохо никому не будет, правильно? И один раз ни к чему не обязывает, да? Я не смогу влюбиться настолько, что будет очень больно, когда увижу Стаса и Алису вновь где-нибудь в кафе. И ревность не смутит моей души, как не смутят ее и лучики надежды.
А пока мы подходим все ближе, и Стас идет к нам с Розой Андреевной навстречу.
— Здравствуйте, — он собран и очень корректен.
— И вам здравствуйте, — говорит Роза Андреевна тоном, в котором легко слышится недоверие. «Не пытайся мне запудрить мозги, мальчик. Вижу тебя насквозь».
— Мы пойдем, Роза Андреевна, — говорю примирительно. Не хватало мне только здесь баталии Розы Андреевны.
— Ну-ну, — отвечает моя зоркая компаньонка, — завтра к восьми, Вероника, не забудь. Твой класс дежурит.
— Это в субботу к восьми? — спрашивает Стас, и Роза Андреевна смеривает его пронзительным взглядом:
— А мы, молодой человек, бюджетники. Во сколько скажут, во столько приходим. Счастливо, Вероника.
— Счастливо. До завтра!
— Серьезно все у вас, — это Стас говорит, смотря вслед удаляющейся Розе Андреевне. Я осталась со Стасом один на один.
— Ничего сказать мне не хочешь, дорогая? — Стас берет меня за руку и сжимает мою ладонь мертвой хваткой. Да не убегу я никуда, Стас. Не набегаешься от вас.
— Например? — осведомляюсь вежливо. Не собираюсь ни за что краснеть, и Стасу меня не смутить.
— Например, сказать можно было так: «Стас, мы с тобой не закончили урок, нас прервали, а мне так понравилось, спасибо. Давай повторим…»
Мне становится жарко.
— Э-э…я бы не стала такого говорить.
— Конечно, не стала. Поэтому приходится все озвучивать мне. Но об этом попозже. Пока интересно другое.
— И что?
Теплая сильная ладонь Стаса крепко держит мою замерзшую ладошку.
— Пойдем, здесь холодно, ты совсем ледяная. Сегодня сама приглашаешь в гости. Зачем морозить задницы?
— А если не приглашаю? — пищу я.
— Такой ответ даже не рассматривается, товарищ курсант, — Стас забирает из моей руки сумки и смотрит весело мне в глаза: