Работа над ошибками
Шрифт:
— А вот это не ваше дело.
Он участливо спросил:
— Михайлов-то, небось, и не подозревает о таком счастье!
Сжав зубы, я твердо сказала:
— Если ты посмеешь ему об этом сказать…
Платонов засмеялся и перебил меня:
— Вот мы уже и на ты! Поверь, наше сближение неизбежно. Это — как закон физики, нарушить его нельзя. Твое сопротивление только доставит мне чуть больше волнений. Но волнения эти так приятны…
Я холодно сказала:
— Правильно говорит моя подруга — вы просто маньяк.
Я отключила трубку и беспомощно посмотрела на Женьку.
На
Выручала работа. Если бы не проект, я, наверное, сошла бы с ума. А так… В течение дня все мои мысли были заняты расчетами, телефонными переговорами и поездками на объект.
Эдик и Женька только поглядывали на меня, но молчали.
Женькин министр укатил домой, и теперь она могла гораздо больше внимания уделять мне, что не осталось незамеченным: мой муж даже спросил, чем вызван такой бурный ренессанс нашей дружбы? Я нехотя отмахнулась.
Вот только всеми этими событиями и могу объяснить тот факт, что не заметила изменений в поведении Демидова.
Началось все так не сразу, постепенно…
Он тоже частенько задерживался на работе, но в последнее время эти задержки приобрели систематический характер. А я радовалась, что не надо объясняться и нервничать по поводу не поданного своевременно ужина. Сам Сергей неожиданно перестал требовать к себе повышенного внимания, и я, грешным делом, подумала, что он меня жалеет. На время это даже вызвало бурный всплеск моих чувств к мужу: поздно ночью мы просыпались, и обоих неудержимо тянуло друг к другу. Может быть, эти новые страстные отношения давали мне какую-то иллюзию защищенности, не знаю…
Впрочем, разговаривали мы мало и больше о работе, о том, что происходит в институте.
Как-то я спросила:
— Ну, что, конкурс-то объявили или нет?
Сергей недоуменно поднял брови:
— Какой конкурс? А, ты про лондонский филиал? Нет, не слышал.
У меня мелькнула какая-то мысль, но тут позвонила Женька и я отвлеклась.
Вечером я вспомнила, почему поинтересовалась конкурсом: вчера я никак не могла выйти в почту с домашнего компьютера, и открыла ноутбук Сергея. На рабочем столе у него висел ярлык с названием фирмы-инвестора, мне это название было хорошо знакомо, потому что последний проект мы выполняли именно для них. Никаких дел у Демидова с ними не было, иначе он обязательно сказал бы мне об этом. И я подумала, что он все-таки надумал принять участие в этом дурацком конкурсе, но не хочет в этом признаваться мне. Его мамочка всегда так активно лезла в дела сына, что он привык молчать о том, что было действительно важно для него.
Я вздохнула и дала себе слово, что после сдачи проекта возьму отпуск и постараюсь увезти Сергея куда-нибудь в романтическое местечко. И права, права моя подруга, мне давно следовало уговорить Демидова завести ребенка!
Платонов молчал, и я расслабилась.
В конце концов, может, ему просто наскучила наша игра в кошки-мышки?
Рабочий день был в самом разгаре.
Женька озаботилась:
— Не иначе, заказчики получили наш ответ Чемберлену, и наябедничали шефу…
Я пожала плечами.
В приемной сидела Анна Петровна. Она принимала факс, поэтому одну трубку держала в руках, а вторую прижала плечом, одновременно пытаясь вытащить листок из узкой щели.
Я поздоровалась, и она неопределенно кивнула в сторону массивной двери.
Когда я вошла, в кабинете был один Платонов.
Он молча смотрел на меня, и я замерла в дверях.
— Проходи, — печально и строго произнес Платонов. — Или ты боишься, что я брошусь на тебя прямо здесь?
Я дернула плечом.
— Ничего я не боюсь. Меня вызвал Игорь Степанович…
Он кивнул.
— Это по моей просьбе. Я рассказал ему все… — У меня, наверное, изменилось лицо, потому что он усмехнулся: — Ну, почти все, так что можешь не дергаться. Твоих тайн я ему не открывал.
— Что вы ему наговорили?! — сердито спросила я.
— В общем, истинную правду. Сказал, что влюблен в тебя, что пытался забыть, не звонил и не напоминал о себе эти две недели, пожаловался, что едва вынес это… — Платонов сощурился и сказал:- По-моему, он меня вполне понял. Во всяком случае, когда я попросил его о встрече и разговоре с тобой, он и позвонил тебе.
Я вздохнула:
— Кирилл Сергеевич, вы — взрослый серьезный человек. Зачем вам эти игры?
Он посерьезнел:
— Я ведь говорил тебе. Если честно, считаю, что ты сбережешь нервы себе и окружающим, если не будешь тянуть эту волынку.
Я терпеливо спросила:
— Хорошо. Чего, конкретно, вы хотите?
Платонов наклонил голову и оценивающе посмотрел на меня:
— Хотелось бы, чтобы твое желание пойти навстречу моим желаниям было более, м-м-м, активным. А то получается, что я просто вынудил тебя сдаться. Мне бы хотелось, прежде всего, чтобы между нами установились более теплые и близкие отношения, а для этого мы должны проводить больше времени вместе.
Он потер левую сторону груди и поморщился.
— Если честно, эти две недели мне и в самом деле дорого дались.
Он пошарил в нагрудном кармане пиджака и вынул блестящую упаковку, выдавил на ладонь таблетку и попросил:
— Налей, пожалуйста, воды.
Вот только не хватало, чтобы его хватил инфаркт в кабинете Михайлова!
Я подскочила к столику, налила воды в заботливо припасенный Анной Петровной стакан и протянула его Платонову.
Он вынул стакан из моих рук, притянул меня к себе и попытался поцеловать. Я отчаянно вертела головой и выворачивалась…
Вдруг я почувствовала, что он отпустил меня, шагнула назад и наткнулась на тяжелый офисный стул, с грохотом отлетевший в сторону.
— Извините, если помешали, — холодный голос Михайлова заставил меня обернуться. Он стоял в дверях, а из-за его плеча выглядывала потрясенная Анна Петровна.
Платонов насмешливо отозвался:
— Да мы уже почти договорились, правда, Лиза?
Мне на глаза попался злополучный стакан. Все еще тяжело дыша, я выплеснула всю воду в лицо Платонову.