Работа с риском (сборник)
Шрифт:
Статья 17, часть 1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: «Судьи, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью».
Интересно, про «совесть» кто придумал? Это ведь весьма расплывчатое понятие. И не у всех она есть.
– Короче, слушай сюда, баянист [40] ХХLев. Если еще хоть пылинку у Ксюхи скрысишь…
40
Баянист (блатн.) –
Окончание фразы я опускаю. В устах любителя китайской поэзии оно звучит не совсем гармонично.
– И вообще… Чтоб ни одной жалобы… Пол на кухне помой! Приду проверю.
Бросив соседа, я вернулся к однокласснице. Она не теряла времени даром и накрыла маленький столик. Чаёк, тортик. Бутылочка «Кюрдамюра».
Вообще, у неё довольно уютно, хотя и небогато. Книжек много. Понятно – профессия. Портрет на стене – рисованная физиономия какого-то китайца, наверно, этого Вана-басурмана. Пара акварелей на китайскую тематику, красные амулеты на стенах… этот, как его… фэн-шуй.
В серванте, за стеклом фотография класса. Такая же, как у меня. Надо же… Она училась у нас всего два года, а фотку поставила именно из нашей школы.
Тут же еще один снимок. Вдвоем с подружкой на фоне пруда. Подружка, кстати, ничего…
В комнате полное отсутствие мужского начала. Нового виолончелиста не нашла. Или не хочет искать. Фэн-шуй не велит.
Ксюха сменила утренний гардероб на более яркий, но все же недостаточно фривольный. Хотя могла бы – фигура у неё вполне-вполне… Она аккуратно уложила волосы, подвела глаза. В общем, подготовилась к приему чрезвычайного и полномоченного посла органов. Но меня она не очень интересует, как женщина. Она же одноклассница. Хм… хотя Голубева тоже одноклассница…
– Ну что, Паша?
– Нормально. Я и не таких колол. Объяснил возможные варианты. Так, чисто на юридическом языке. Он судимый, врубился сразу.
– Это он флэшку взял?
– А ты сомневалась? Не домовой же. Одно плохо: толкнул ее спекулю какому-то.
– То есть… Её не найти?
– Попытаться можно, но шансов маловато.
Вот опять! Опять мой язык без костей! Нет, чтобы сказать: всё, нет у тебя больше флэшки, забудь! А то – «попытаться можно…» Идиот.
– А вы его посадите? – Веселову почему-то больше интересует судьба соседа, нежели судьба флэшки. Хотя понятно: хата освободится.
«Нет, мы его положим».
– А тебе как лучше?
– Ой, Паш… Даже не знаю. Если он больше не будет, тогда не надо. Жалко…
– Думаю, не будет… Хотя я бы посадил. Но раз не хочешь…
Только бы не передумала, а то ведь действительно сажать придется. А куда я его посажу? К себе в кладовку на цепь? Или в сортир?
– Но если что-то пропадет, сразу звони. Отправим в «Кресты».
– Куда звонить, в отдел?
– Нет-нет, я почти не сижу в кабинете. Только на мобильник.
Веселова сразу же забила мой номер в свою трубку.
– А ты был в «Крестах»?
– Конечно. И не раз. По работе.
Никто не сможет обвинить меня во лжи. Бывал. И, в общем-то, действительно по работе.
– И как там? Правду пишут, что условия ужасные?
– Ну, смотря для кого… Помню, случай был. Лето, жара, в хате плюс тридцать…
– Где?
– В
Веселова слушала внимательно, словно шпион радиошифровку из центра. Потом спохватилась:
– Ой, Паш… Я чай подогрела… Садись.
Она засуетилась, расставляя по столу чашки и блюдца.
Присели. Ксюха посмотрела на бутылку и как-то робко сказала:
– У меня вино есть.
– Я, вообще-то, на службе ни-ни, но сейчас можно. Смена закончилась.
Она достала бокалы, я откупорил бутылку и разлил сушнячок.
– С кем это ты? – кивнул я на фотографию за стеклом.
– С подругой, Катюхой. Это мой самый близкий человек. После мамы, конечно.
А у меня кто самый близкий? Кроме матери? Пустое множество, как говорят математики.
– Ну что, Ксюх, за встречу?
– За встречу, Паш… Я правда очень рада, что тебя встретила. Ты даже не представляешь, как…
Наутро я был возле станции метро.
Как вы уже поняли, не совсем по собственной воле.
Веселова, провожая, все-таки попросила помочь с поиском флешки. (Паша, я тебя не очень напрягаю? – Ну, что ты, Ксюх. Это же моя работа.)
Конечно, можно было не ходить, а вечерком позвонить ей и доложить, что розыск результатов не дал: «Асталависта, бейби!» Можно было еще разок наехать на торчка-соседа, чтобы сам выкупил.
Я и так столько времени на Веселову угрохал.
И чего ради? Кто она такая?
Ну, учились вместе. И что с того? Мало ли кто с кем учился…
Я пока не готов целовать песок, по которому она ходила. И не собираюсь дарить крышечку от фотоаппарата «Зенит».
Но я пошел. Людям надо помогать. Всегда и везде. Вне зависимости от степени знакомства и социального положения. Это моя гражданская позиция. Записали? А теперь, внимание, правильный ответ…
Вдруг Ксюха зайдет на «Одноклассники» и расскажет всему Интернет-сообществу, что простой парень Паша Угрюмов совершил практически подвиг. А Маринка Голубева в своей Канаде про это прочитает. У них же там тоже Интернет есть… Ей будет приятно – с каким крутым перцем училась!
А когда ей будет приятно, мне тоже будет приятно, как говорил герой старинной комедии…
Отыскать рыжего барыгу для такого опытного детектива, как я, не составило тяжелого умственного и физического труда.
Барыга находился на боевом дежурстве – голубой берет, камуфляж.
Он бы еще костыль под мышку сунул, ветеран XXXLев, и медалями обвешался…
Теперь надо прикинуть, какую выбрать тактику. Собственно выбор невелик: либо мягкая, либо та, что использовал накануне.
Для разнообразия я выбрал мягкую. С разбега – ногой по бубенцам! Чтоб зазвенели!