Рабы Парижа
Шрифт:
Но нет ничего невозможного, как показывает человеческий опыт.
Нашлась смелая девушка, которая решилась помериться силами с герцогом.
Это была Диана де Совенбург.
Она получила блестящее образование в знаменитом монастыре Ниордок. Отец и мать хотели, чтобы она там и постриглась в монахини. Однако родители слишком плохо знали свою дочь.
Узнав о предстоящем пострижении, Диана приняла решительные меры. Уже через несколько дней трудно было найти требование монастырского устава, которое она была еще
Испуганная настоятельница просила маркиза де Совенбурга забрать дочь, поскольку ее дурные наклонности несовместимы с монашеством и совращают прочих послушниц с пути истинного. Если же она действительно сбежит, то будет скандал, который ляжет несмываемым пятном на безупречную репутацию святой обители.
Пришлось маркизу изменить свои планы и вернуть домой очаровательную бунтовщицу.
Когда Диана приехала, разъяренный отец напомнил ей, что все его состояние достанется сыну, который наследует имя и титул маркиза де Совенбурга.
— А ты, непокорная дочь моя, изволь завоевать себе богатство и имя самостоятельно, — сказал в заключение достойный дворянин. — Господь щедро наделил тебя женским оружием. Одни глаза твои стоят миллиона. Но помни: не выйдешь замуж без приданого — будешь всю жизнь старой девой и нахлебницей у брата.
Де Совенбург, некогда громче всех осуждавший герцога за то, что тот принес сына в жертву деньгам, считал не только возможным, но и естественным жертвоприношение дочери.
Диана твердо решила, что пробьет себе дорогу сама.
Однажды при ней говорили о шандосском дикаренке.
— Почему бы мне не поймать его в свои сети? — подумала она. — Недаром же я Диана-охотница!
В этот момент вездесущий Доман и подметил краску на ее щеках.
На следующий же день девушка начала собирать сведения о будущем муже. Это было непросто: ведь она должна была узнать о нем все и при этом ничем не выдать своего интереса к Норберту. И ей это удалось, хотя в монастыре обучали чему угодно, только не самому непостижимому из всех искусств — искусству быть женщиной.
Результаты расспросов превзошли все ее ожидания.
Однако прекрасная охотница не стала предаваться мечтам и восторгам, а принялась тщательно взвешивать все плюсы и минусы предполагаемого брака.
Если бы она владела бухгалтерией, то, вероятно, записала бы дебет и кредит приблизительно так.
Плюсы:
— титул герцогини,
— двести тысяч годового дохода,
— дворец в Париже, где она создаст самый блестящий салон и станет его звездой,
— замок и земли де Шандоса при Пуату.
Минусы:
— сверхъестественная скупость герцога.
Плюсы явно перевешивали. Цезарь де Шандос уже стар. Сколько он еще проживет? Ну, шесть-семь лет, не больше.
"Тогда мне будет всего лишь двадцать пять. Я буду молода,
К чести Дианы, надо сказать, что она все-таки не ограничилась бухгалтерией и захотела посмотреть на юношу прежде, чем принимать окончательное решение.
В первое же воскресенье ей показали Норберта в церкви. И теперь уже она всю обедню поглядывала в его сторону.
Девушку поразила красота его лица. Заметила она и грусть в глазах молодого маркиза. Безошибочная женская интуиция подсказала ей, что он несчастен, и она пожалела его.
Выходя из церкви, прекрасная охотница мысленно клялась, что женит его на себе во что бы то ни стало.
Прежде всего надо было с ним познакомиться.
Но как это сделать?
В гости де Шандосы не ходят и к себе никого не приглашают.
Церковь он посещает только под неусыпным надзором отца.
Обратиться к родителям? Ну уж нет! Диана слишком хорошо знала, что они в лучшем случае ничем ей не помогут, а в худшем — отнимут свободу действий.
Девушка нашла выход. Она усердно занялась благотворительностью.
Теперь Диана целыми днями колесила по Беврону в отцовской карете: она развозила лекарства больным, раздавала пищу бедным и присматривала за маленькими детьми, пока их матери работали в поле.
Со всех сторон старый де Совенбург слышал благословения в адрес дочери и получал от этого искреннее удовольствие: чертовка, кажется, одумалась и, пожалуй, все-таки удастся спровадить ее в монахини.
— А в монастыре еще сомневались в благочестии моей дорогой Дианы, — говорил он соседям. — Нет, она у меня прирожденная сестра милосердия!
Сестрами милосердия в то время служили монахини.
Маркиз так и не заметил, что благотворительность мадемуазель Дианы распространялась только на ту часть Беврона, что примыкала к владениям герцога.
Но все ее старания были напрасны.
Через неделю после того, как герцог посвятил сына в великую тайну, он снова остался с юношей наедине и сообщил ему свою волю:
— С сегодняшнего дня ты больше не будешь работать в поле. Я поручаю тебе наблюдать за работниками.
— А как же…
— Не перебивай!
— Слушаю вас, отец.
— Неделю назад ты убедился в том, что я считаю тебя взрослым. Поэтому ты должен привыкать к независимости и учиться повелевать людьми. Теперь все приказания по хозяйству будешь отдавать ты — сначала, разумеется, под моим руководством.
Норберт изумленно смотрел на герцога: все, что он слышал, было так ново и невероятно, что он принял бы слова отца за шутку, если бы Цезарь де Шандос был способен шутить.