Рабы Тьмы
Шрифт:
Пожиратели Миров уходили от холма, воя в небо и поднимая топоры к растекающимся потокам огня от столкновения флотов.
— Флот нужно перестроить! – закричал Форрикс. – Они скоро будут достаточно близко, чтобы начать бомбардировку. Если мы хотим противостоять ей или эвакуироваться, нужно действовать сейчас.
Пертурабо посмотрел на Форрикса, затем на Ангрона и на Волька. Тишина пала на вершину холма, как будто был проведен круг, через который не могли прорваться крики и шум войны.
Ангрон был у его ног, вновь ставший огромной фигурой красной плоти и иссеченной тьмы. Он трясся, эфирные мускулы сокращались,
— Ты не сможешь сбежать от этого, – произнес он, выплевывая слова вместе с алым огнем. – Во всех нас – в тебе и во мне – течет красная кровь. Под плотью каждое лицо – череп.
Пертурабо смотрел не на Ангрона, а на Волька, на раздутое ходячее оружие, которое когда–то было его верным сыном.
— Ангрон, – сказал он низким голосом. Ангрон задрожал, но Пертурабо повернулся и поднял на него молот, не в угрозу или вызов, но салютуя. – Я говорю с воином, который был моим братом при жизни. Ты не умрешь. Ты проклят навечно. Ты можешь стоять здесь и смотреть, как твои и мои сыны падут, но ты не получишь облегчения. Никогда не получишь. Только не тогда, когда течет река крови.
— Не важно, как долго она будет течь!– взревел Ангрон. Между спокойствием и движением Ангрона прошел лишь один удар сердца. Аргонис не видел, но почувствовал это, будто у него перехватило дыхание.
— У тебя есть выбор, – сказал Пертурабо. Ангрон замер. – Я встану рядом с тобой, Ангрон. Мы были лишь братьями по крови, но здесь и сейчас я встану рядом, если ты решишь так. Мы будем биться, и я паду, как ты хотел пасть до того, как наш отец забрал у тебя смерть, которой ты жаждал.
Пертурабо шагнул вперед.
– Это последний выбор, который у тебя есть, Ангрон – последний выбор, который когда–либо еще будет у тебя. Ты можешь осудить меня, моих сынов и своих на смерть здесь, но ты можешь пойти со мной и встретиться с нашим отцом.
Ангрон был абсолютно неподвижен. Он был похож на статую, ярость и тьма стихли вокруг него. Аргонис обнаружил, что его взгляд притянут к демону–примарху, привязан к воплощению бесконечной жестокости и неподвижен. Глаза легионера налились кровью, и он почувствовал, как в животе вспыхнули отголоски давно потерянных эмоций. Эта неподвижность была самой устрашающей вещью, что он когда–либо видел.
Над ними среди звезд горел свет битвы.
XVII
Разряд молнии ударил в пол прямо перед Экаддоном. Чернота на секунду поглотила его зрение. Он прыгнул в сторону инстинктивно. Болт–снаряд взорвался там, где только что стоял Экаддон. По его броне застучала шрапнель. Он поднялся на ноги. Воздух в легких был вязким и жег кожу внутри доспеха. Его уши наполнили голоса: кричащие, смеющиеся, булькающие и перекрывающие друг друга. Звуки битвы на мгновение показались очень далекими. Потом его зрение вернулось, будто с
Пока это происходило, вокруг метались полудемоны и воины в черном, желая убить друг друга перед закрытыми глазами примарха. Малогарст лежал у подножия трона Гора, положив руку на ногу повелителя. На боку Магистра Войны зияла рана. Его кровь и кровь его слуги покрыла ступени под ними. Огонь и вспышки пустотных полей покрыли вид за кристальными окнами за ними.
Экаддон задержал взгляд на Горе. Он казался прозрачным, будто мерцающая картинка, спроецированная на дым.
Краем глаза он уловил блеск силового лезвия, и повернулся как раз вовремя, чтобы уклониться от опускающегося топора. Два Юстаэринца приближались к нему, нанося тяжелые, убийственные удары. Он выстрелил в Терминаторов последние три снаряда, целясь в центр массы, надеясь опрокинуть их. Они не остановились, и он оказался отброшен к подножию кровавого трона.
— Предатель! – Закричал один из Юстаэринцев – Отступник!
Экаддон отразил удар гранью собственного топора, и почувствовал, как руку пронзила энергия от столкновения двух силовых полей оружия. Рык цепного оружия и Луперков замутил смех, сочившийся в его мысли.
Двери в дальнем конце комнаты начали открываться. Потоки огня прорвались через расширяющийся проем. Экаддон увидел воинов в доспехах цвета морской волны с бронзовыми лицевыми пластинами, ворвавшихся в авангард подкрепления Терминаторов в угольно–черном.
Юстаэринец, сражавшийся с Экаддоном, поймал момент замешательства и нанес удар в голову. Он дернулся в сторону и сделал выпад, но Юстаэринец сделал шаг навстречу удару. Из–под топора Экаддона, вонзившегося в край наплечника, полетели осколки черного керамита. Юстаэринец бросился вперед всей своей массой. Экаддон почувствовал, что грудная пластина треснула от столкновения, его отбросило к ступеням трона, тело пронзила боль. Образ истекающего кровью примарха смотрел на него сверху вниз безжизненными глазами; там, где некогда сидел король завоеваний, теперь был труп. Лицо Малогарста было на расстоянии вытянутой руки, его глаза были открыты, но смотрели в никуда и ничего не видели.
— Ты мыслишь верно, мальчик. – Прорычал он, ломая руку Экаддона с ножом, очень давно, во тьме подземного мира Хтонии. Отколовшийся кончик ножа Экаддона выступал из кости под глазом Малогарста. Кровь катилась по его щеке. – Ты подходишь. – Он рассмеялся. – Ты подходишь.
Экаддон попытался встать, но на его грудь опустился ботинок. Боль усилилась. Он посмотрел вверх, в лицо Фалька Кибре, наводившего болтер.
— Предатель, - прорычал Вдоводел. Его доспех был поврежден и все еще покрыт инеем от телепортационного конденсата. За его плечом стоял Гор Аксиманд, его глаза горели холодным пламенем под кожаной маской на лице.