Рабыни рампы
Шрифт:
Гидеон разворачивал сверток. В нем был кашемировый шарф цвета бледного коралла.
– Какой красивый, само совершенство!
– застонал Гидеон, прикладывая его к бархатистой щеке.
– Дорогой, - обратился к нему Элби, - ты позволишь нам поговорить с Джонни наедине?
– Могу пойти в кино, если мне выдадут деньги на карманные расходы, - ответил он надувшись.
Элби выдал ему столько, что хватило бы заполнить все его карманы, и Гидеон ушел. Повесив пальто, Элби сея напротив Джонни.
– Ну, что скажешь?
– он посмотрел
– Как поживаешь?
– Прекрасно, - заверил его Джонни.
– Не ожидал тебя увидеть здесь.
– Да я и сам немало удивлен, - рассмеялся Джонни.
– Я не хотел идти. Просто гулял, а ноги сами принесли сюда. Я этого не ожидал.
– Ты разговаривал с Гидеоном?
– Да. Славный мальчик, и очень интересная личность, - Джонни смущенно улыбнулся. Ему, конечно, не стоило сюда приходить.
– Почему ты переехал из аристократического района?
– Это произошло вскоре после несчастного случая с тобой.
– Элби, я об этом и не знал…
– Для чего тебе?
– по его глазам чувствовалось, что внутри него идет упорная борьба.
– Я и сам не знал. Я ведь не был одним из красивых мальчиков с Кристофер-стрит. Мне, казалось, нравится мужская компания. Чувство товарищества. Существовал только один мальчик, которого я любил в колледже, но потом я переборол в себе это. Думаю, что переборол. Потом я нашел тебя, Джонни, - он печально улыбнулся.
– У меня было такое ощущение, что распахнулась дверца ловушки, и все мои чувства хлынули наружу. Я тебя любил, но знал, что тебе никогда не понять такой любви. Поэтому я всегда старался быть поосторожней рядом с тобой. Я всегда немного дрожал от страха, боялся, что если я это тебе слишком откровенно продемонстрирую, то тут же ты повернешься и убежишь прочь, ничего не испытывая, кроме ужаса и отвращения. Но я все равно тебя любил, а любовь всех нас делает идиотами, хотя и не совсем. Я мечтал о том, что ты будешь воспринимать меня таким, какой я есть на самом деле.
Он дотронулся рукой до графина. Кофе остыл, он встал и отнес его на кухню. Вернувшись, он снова сел и продолжил с того, на чем остановился.
– Мы только разочаровываем самих себя, особенно тогда, когда речь заходит о том, кого мы хотим. Я отказывался понимать, насколько безнадежна моя любовь к тебе, не понимал до той самой ночи, когда на тебя напали. Но не мое имя выкрикивал ты, корчась от боли. Нет, не меня ты хотел. До этого момента я не представлял, как на самом деле все обстоит. Я был вынужден повернуться к тебе спиной и продолжать жить.
– Ты мне был нужен, Элби, - тихо сказал Джонни, даже не пытаясь его осуждать.
– Мне на самом деле нужен был друг, и я никак не мог понять, почему ты больше не хотел иметь со мной дела. Мне казалось, что это оттого, что я стал калекой.
На лицо Элби упала тень.
– Нет, не из-за этого.
Джонни ему не поверил. Он думал о прекрасном мальчике, который занял его место.
– Элби, я смотрел тебе в рот. Я всегда
– Джонни, ты можешь добиться всего, чего захочешь, - он дотронулся рукой до его седой пряди.
– Гидеону она понравилась.
– Да, это твой отличительный признак, - согласился Элби.
– Ну как, твоя хромота уменьшается?
Осторожно он коснулся тонкого белого шрама на лбу Джонни и провел по нему пальцем.
– Бедный мальчик, - пробормотал Элби. Он не отнимал свою тяжелую руку со лба Джонни.
Чувствуя неловкость, Джонни откачнулся назад.
– У меня все в порядке, Элби. Честно говорю. Кажется, я начинаю себя преодолевать. Но для этого требуется время, - он неуклюже поднялся со стула.
– Думаю, мне пора. Будь осторожнее, Элби.
– И ты тоже, Джонни. Джонни!
– Элби полез рукой в карман. На какое-то мгновение Джонни подумал, что он сейчас вытащит оттуда еще один кашемировый шарф.
– Тебе нужны деньги?
Джонни колебался, не зная, что ответить.
– На вот, возьми. Это все, что я могу себе позволить, - он похлопал Джонни по плечу.
– Послушай, может, я тебе помогу снова начать карьеру. Как в старые времена, а?
В его улыбке он увидел слабую надежду. Элби продолжал широко улыбаться.
"Да, - подумал Джонни, - мы всегда хотим того, чего не можем получить, и в этом смысле я ничем не отличаюсь от него".
– Спасибо, Элби. Но на сей раз я попытаюсь все сделать сам.
Он взял у него деньги. В телефонной будке он их пересчитал. В пачке было сто пятидесятидолларовых бумажек, и он точно знал, на что он их истратит.
– Луи, Луи, - улыбалась "дочка" Мэлэхи, принимая от него деньги.
– Я знала, что ты рано или поздно посетишь меня. Папочка мне сказал об этом.
На ней был плотно облегающий грудь белый свитер и черная средней длины юбка с разрезом доверху, через который были видны ее обвитые подвязками бедра.
– Ты можешь оказать мне особую услугу?
– Только не слишком грубую.
– Нет, не грубую. Я заплачу сверху.
– Тогда хорошо, - она пожала плечами.
– За что ты собираешься мне заплатить дополнительно?
– Сними свои украшения.
Она сняла свои браслеты, как у рабыни, и толстые литые сережки.
– Так… Какое на тебе нижнее белье?
Смущаясь, она ему продемонстрировала. Черный атлас с кружевами.
– Тебе нравится?
– У тебя есть обычные белые трусики? Можно даже пастельного цвета, но ничего грубее этого. И если у тебя есть обычный белый халат для ванны, тоже надень.
– Больше никаких пожеланий?
– язвительно спросила она.
– Нет, еще одно. Никаких разговоров. Чтобы ты не промолвила ни слова. Все. Понятно?
Казалось, ее это развеселило.