Рабыни рампы
Шрифт:
Может быть.
Большое всего беспокоил Карен тот факт, что недостаточно ясна была мотивация. Одержимостью Дэниэля Фокса можно было, конечно, объяснить попытку к изнасилованию, беспорядок, учиненный в отеле, даже попытку самоубийства со стороны Лейк. Но какое это имело отношение к тому, что произошло в клубе "Призрак"? К тому же Джонни утверждает, что это был не Фокс.
"Но он назвал этого человека по имени" - так показал под присягой бармен. И он на самом деле окликнул его - "Фокси", в этом нет никакого сомнения. Все это казалось ей бессмысленным.
Карен
"Лейк"– написала она большими буквами и похолодела от смертельного страха. Что происходит в развивающейся психике подвергшемуся насилию ребенка? Разве можно после этого чувствовать себя нормально? Лейк приняла Дэниэля с распростертыми объятиями, ни одна женщина в здравом уме не пошла бы на это. Но Лейк никак не назовешь женщиной в здравом уме. Ее восприятие испорчено этим страшным, пережитым в детстве опытом, поэтому ей понравился Дэниэль Фокс. Как и тот ее первый мужчина, он проявил по отношению к ней насилие и причинил ей физическую боль. После этого Лейк вообще исчезла. Она, судя по всему, старалась не быть больше той Лейк, она боялась прошлого, приходила в ужас от своего будущего. Но все элементы ее прошлой жизни вновь выплывали на поверхность. Карен с Мэттом переехали в Калифорнию, и Лейк вновь вступила в еще одни саморазрушительные взаимоотношения.
"Нет, нет, - успокаивала себя Карен.
– Множество женщин встречается с женатыми мужчинами, вряд ли есть смысл говорить в данном случае о саморазрушении личности".
Но Лейк могла разозлиться. Она постоянно говорила Карен, что ревнует ее. Лейк могла разозлиться из-за того, что Джон Эллисон отдал предпочтение не ей, а ее подружке Карен. Те семена, которые были брошены из-за первоначального издевательства над ней, могли распуститься полным цветом под влиянием опыта, пережитого ею в отношении Дэниэля Фокса. Лейк постоянно жила на грани. Может, она уже ее переступила. Испытывая непреодолимое желание, она могла намочить ноги в водах безумия, и это могло так ей понравиться, что она могла решиться броситься в них целиком с разбега.
Лейк запросто могла устроить хаос в номере отеля. Никто ее не видел, и она знала, какие вещи принадлежат ей, а какие Карен. Она могла разбросать свои вещи, заставить того человека, которого она случайно встретила, испачкать их и обвинить во всем мистера Икс. В таком случае она целиком несла за все вину. После того как Карен заснула, она могла отправиться в "Призрак" или могла кого-нибудь туда послать. Она могла направить туда и Дэниэля. Может, Карен все перепутала? Джонни не был свидетелем, им была Кэнди, и поэтому ее убили.
Ну а что можно сказать о том телефонном звонке, который Лейк получила три месяца спустя? Здесь два варианта. Ей мог звонить Дэниэль, требуя повидаться с ним, так как он был ее приспешником. Или это мог быть владелец "Призрака" Эрнст Рич, который сообщил ей, что он все вычислил и теперь намеревался ее преследовать.
Она терпеливо выжидала, играя роль свихнувшейся невинности, а затем
"Это все могла сделать Лейк", - упрямо все время думала Карен. Но она знала Лейк, она не могла этому поверить, и она сама знала, как трудно доверять собственным инстинктам.
"Джон Эллисон"– написала она, добавив потом свое собственное имя, и обвела и то и другое кружком. Она делала все машинально, не раздумывая, обращаясь к интуиции.
"Свидетели"– написала она большими буквами.
Джонни видел убийцу. Это мог быть Фокс, но мог и не быть им. Тогда как в таком случае все уразуметь?
А что видела она? Какую информацию она вытеснила из сознания, обращая внимание на более неотложные дела?
И вдруг она вспомнила. И чуть не расплакалась от счастья.
– О, благодарю, благодарю, - шептала она.
Она порвала исчерканные листки из блокнота и бросила их в ящик стола. Потом заперла его на ключик и отправилась в гостиную, где отдыхал Мэтт, что было само по себе довольно редким событием.
– Я уезжаю на некоторое время в Нью-Йорк, - сообщила она ему.
– Нужно заняться подготовительной работой по сценарию, который я задумала.
– Ты говорила, что у тебя готова вполне приличная черновая копия.
– Мне не нравится конец.
– Ну, - возразил Мэтт, - разве нельзя написать новое окончание здесь?
– Нет, - ответила она.
– Мне нужно ехать.
Лейк ссорилась с Гарри.
Они только что занимались любовью, и у Гарри закралось подозрение, что в постели Лейк слишком старалась, вероятно, для того, чтобы подготовить более устойчивую почву для грядущей ссоры.
– Ты до сих пор ничего не сообщил Крис, - начала она свое обвинение.
– Гарри, прошло уже почти два месяца. Теперь дело идет к рождественским праздникам, а тебе запрещает сам Господь беспокоить Крис в такое время. Не дай Бог, она еще пережарит индейку!
– Лейк, ну зачем тебе все это затевать?
– предостерег ее Гарри.
– Я обещал, что скажу обо всем ей сам. Нужно иметь терпение.
– Я была достаточно терпелива!
– выпалила она.
– Сколько лет я хранила терпение. Ты ведь сам все начал. Ты сказал, что сообщишь ей. Когда, Гарри? Только это я хочу знать. Когда?
– Тогда, когда я ей скажу.
– Может, мне самой сообщить обо всем Крис и покончить с этим? Тебе это понравится?
– поддразнивала она его.
Он, неловко схватив ее руку, насильно удерживал ее в своей, надеясь, что она, пытаясь ее вырвать, сама причинит себе боль.
– Не смей даже говорить об этом! Я скажу обо всем Крис сам, как сочту нужным, в удобное для этого время. Мне нужно подумать о дочери.
По ее щекам покатились крупные слезы.
– Так кого все-таки ты любишь, Гарри? Кого из нас?
Он зажмурился от внутренней боли.
– Я люблю тебя, Лейк, но Крис моя жена, и мне приходится считаться с ее чувствами.