Рабыни рампы
Шрифт:
– Отлично, ты нашла кофе. Извини, что я убежал, но у меня были кое-какие дела.
– Во всяком случае, ты мог бы предупредить меня об этом.
– Ты так сладко спала, что я и не осмелился тебя потревожить. Вот, возьми, - он протянул ей коробку в золотистой бумаге.
– Давай, бери, это тебе.
– Значит, ты занимался этим все утро, - сказала Лейк приятным голосом.
– Вечер, - поправил он ее.
– Уже без пяти пять.
– Неужели я проспала все это время?
– она открыла коробку и вытащила оттуда розоватую бумагу.
– О, как прекрасно!
–
Наблюдая за ней, Дэниэль улыбался.
– Я заказал это для тебя.
– Спасибо, - прошептала она.
– Но, Дэниэль, я больше не могу здесь сидеть. Пора домой. Кажется, я уже опоздала на важное деловое свидание.
– Глаза у нее вдруг расширились.
– Разве я не должна была встретиться с теми людьми, с которыми мы виделись вчера?
– Ну из-за этого я бы не стал страдать бессонницей, - пожав плечами, невозмутимо ответил Дэниэль.
– Я точно не страдала, - сказала она, торопливо натягивая через голову свитер.
– Ты мне позвонишь?
Он молчал.
Лейк прекратила одеваться и, повернувшись, посмотрела на него.
– Так позвонишь?
– Да, конечно!
– Ты снова хочешь увидеть, как пот покрывает мои волосы? Не так ли?
Он подобрал ее туфельки возле кровати и протянул ей.
– Беги домой.
– В его голосе чувствовалась издевка.
– Никак не могу разобрать, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно, - она перебросила сумку через плечо. Стеклянный шар она решила нести в руках, чтобы нечаянно не разбить бесценное сокровище.
– Мне ужасно нравится твой подарок, Дэниэль.
Одним прыжком он оказался рядом с ней и страстно, горячо принялся ее целовать.
– Ты точно не хочешь остаться?
– Ты, Дэниэль, такой соблазн, но я, правда, не могу.
– Ну тогда иди, а мне нужно кое-что сделать.
У двери она остановилась.
– Позвони завтра, - сказала она игривым тоном, - или мне придется самой оказаться здесь, и тогда ты долго не приступишь к работе. Пока.
После ее ухода Дэниэль пошел в спальню, чтобы прослушать на автоответчике, кто ему звонил за этот день.
– Говорит Карл Истмэн, - услыхал он хриплый голос.
– Мне кажется, нам нужно поговорить, мистер Фокс. О моей дочери. Я не желаю, чтобы вы с ней больше встречались.
Дэниэль Фокс улыбнулся. Он перекрутил ленту, вновь включил автоответчик и набрал номер телефона своего приятеля.
– Это Фокс, - сказал он детективу.
– Кажется, мне потребуется досье на этого Истмэна раньше, чем я предполагал.
7
Карен шла по шоссе, забросив за спину небольшой пакет, на котором большими печатными буквами было написано: "ГОЛЛИВУД". На ней были бело-голубая клетчатая, завязанная узлом на талии блузка и шорты. Стоял десятиградусный мороз и дул
По режиссерскому плану Гарри медленно подкатил на машине к Карен, наклонился в сторону и опустил окошко. Он был в светлой рубашке и джинсах. Они дрожали от холода.
– Я еду только до Анахайма.
Медленно повернувшись, Карен бросила взгляд на Гарри.
Она одарила его сладкой улыбкой:
– О'кей!
– прыгнула на сиденье, и они отъехали.
– Стоп!
– рявкнул Мэтт.
Но машина продолжала ехать. Операторы начали прыгать на месте, лихорадочно махая руками. Сделав поворот, машина покорно подъехала к съемочной группе. Карен выглянула из окна. На ее плечах был потрепанный пиджак. Мэтт, улыбаясь, подошел к машине.
– Отлично. Просто замечательно! Ребята, не хотите ли горячего кофе?
– Кофе?
– очнулся Гарри.
– Еще кто-то говорит о кофе?
– он включил обогреватель на полную катушку.
– Карен, ну-ка закрой окно, пусть тепло циркулирует внутри.
Карен неотрывно смотрела на слегка дрожавшего Мэтта.
– Вам не понравилось?
Он передал ей два бумажных стаканчика, наполненных кофе.
– Я дам вам переносной радиопередатчик "уоки-токи", чтобы группе было легче объясняться с вами, когда вы сидите в машине.
– Отличная идея, - вставил Гарри.
– Ах, Карен, - невзначай произнес Мэтт. Она сразу встрепенулась, вся превратившись во внимание.
– Что вы сказали?
– Почему ты не подняла окно?
– ухмыльнулся Мэтт.
– Вы там, должно быть, жутко замерзли.
– Мы на самом деле можем отправить Гарри на тот свет, - спохватилась она и лихорадочно начала крутить ручку. Стоявшие на щитке стаканчики с кофе угрожающе закачались. Боже, как холодно!
– Поосторожней, - крикнул Гарри, пытаясь спасти чашечки, удержать их в равновесии.
– Мы отлично провели сцену.
– Может, она могла бы быть… более…
– Более чего?
– Гарри включил радио. Ван Моррисон уже заканчивал петь "О, моя дорогая кареглазая девчонка". Гарри подхватил мотив. Обняв Карен, он принялся раскачиваться вместе с ней в ритме музыки. Ей было бы приятно думать, что он делает это от любви к ней, но, вероятно, его нежность была вызвана желанием погреться.
Один из группы, в фуражке, в поношенном пиджаке постучал по стеклу.
– Последний дубль был по-настоящему хороший, - сообщил он им.
– Но все же придется сделать еще один. Приказ режиссера.
– Я не сомневаюсь в этом!
– воскликнула Карен.
– Это означает, что нас хотят окончательно заморозить, - простонал Гарри, переключая скорость.
– Ну-ка, покажи класс!
– ухмыльнулась Карен. Она вдруг почувствовала, как закружилась голова - все это следствие напряжения за день: она встала в пять утра, потом все эти волнения, необычность обстановки, даже то внимание, в центре которого она вдруг оказалась, были необычны для нее, она к этому еще не привыкла.
– Не хочешь поехать со мной в Голливуд, чтобы сделать вместе со мной фильм?