Ради большой любви

Соболева Лариса Павловна

– И когда он от вас ушел в ту ночь?

– В десять вечера. Это точно. Он посмотрел на часы и сказал: «Десять, пора домой, а то жена будет сердиться».

– Спартак Макарович, а что собой представляет Оскар?

– Исполнительный секретарь.

– И все? А ваше личное отношение к нему?

– Личное? – пожал он плечами. – Симпатичный юноша. В отличие от современных молодых людей, воспитанный, неплохо образован, неглуп.

– Согласна, он неглупый. Извините за беспокойство.

Урванцева спустилась вниз, но вахтера, работавшего

в ту роковую для Ермакова ночь, не было. Она все же подошла к дежурному:

– Дайте-ка мне журнал учета.

Зная, что за дама требует журнал, вахтер передал его ей. Урванцева склонилась над столом, пролистнула несколько страниц, нашла нужное число, затем в графе «сдал» отыскала фамилию Колчина. Ключ тот не брал, следовательно, он был у него. А сдал – она посмотрела время – в двадцать два тридцать. Урванцева подняла глаза на вахтера и спросила:

– Не ответите ли мне, кто часто заходит в то крыло?

– В общем-то, многие туда ныряют, – ответил тот. – У нас же любят стащить то, что плохо лежит.

– Ну, например, Колчин, главный инженер или референт Князева ходили туда?

– Референт ходил точно. Я сам несколько раз его видел.

Глава 23

Лицо Малики пылало матовым румянцем, она кусала губы, стоя в углу примерочной кабинки. Князев смотрел в щель в зал, где Гриб и его спутник выбирали осенние куртки, им помогала продавщица, рекламируя товар. Павел взглянул на часы, наклонился к уху Малики и зашептал:

– Сейчас они войдут в кабинку, а ты беги в такси и ложись на заднее сиденье. Расплачусь я сам.

– Да к черту шубу, бежим отсюда…

– Он меня не узнает. Дай карточку.

Маля открыла сумочку, опустила туда руку, в это время оба услышали голос Гриба из соседней кабинки:

– …а ты в деревню вали. Перевезешь их в «Шаечку», чтобы под рукой были.

– Кончать пора его, – сказал спутник Гриба. – Вместе с этой сукой. Она тебя за нос водит, ты разве еще не понял? Не будет она его валить.

– Я не дебил.

– Давай я с пацанами ночью рейд в больницу сделаю? Охраны там нет, так, две шайбы сидят у двери, замки на дверях муровые, я проверял.

– Ну как?

– Клево.

– Фуфло. Дай вторую.

Зашуршала ткань, очевидно, Гриб снял куртку и примерял другую. Князев подтолкнул Малику к выходу, но она показала жестами, мол, давай послушаем.

– Говоришь, рейд? – произнес Гриб. – Да, пора. Чего человеку зря мучиться, а? Но сначала я с ней поговорю. Сейчас узнаем, что она мне наплетет.

Малика расширила глаза, почти одновременно завибрировал ее телефон в сумочке. Князев выхватил сумку…

Клим вбежал в приемную, а там явление!

– Мне надо с тобой поговорить, – поднялась Галина.

– Ну давай. – Он нехотя открыл дверь перед ней. Галина вошла, села, положив ногу на ногу, виновато улыбнулась. Он опустился в кресло Князева. – Что еще случилось?

– Я погорячилась. Извини.

– Извиняю. –

И выжидающе уставился на нее, дескать, знаю: у тебя другая причина притащиться на завод, где раньше ты бывала всего раз в год.

– Кли-им, – протянула Галина просительно, – мне нужна твоя помощь.

– Какая? – без энтузиазма спросил он.

– Я же осталась без средств. Если Павел… ну, ты понимаешь… мне даже не на что его похоронить.

– Завод закажет гроб и поминки, – холодно сказал он.

– Ну вот, ты опять сердишься. – Она опустила накрашенные ресницы. – Как мне жить? Павел не оставил денег… с его стороны это непорядочно.

– Он же не знал, что в него будут стрелять. А деньги… у тебя четыре шубы, скоро сезон, отнеси пару в комиссионку. Продай золотишко, у тебя его полно.

– Скажи, сколько денег на счету Павла?

– Во-первых, я не знаю. Во-вторых, Пашкин счет арестован. В-третьих, ты сможешь интересоваться счетом через полгода… после его смерти.

– А нельзя взять над Павлом опекунство? Я жена, мне предстоит поставить мужа на ноги… Как это сделать без денег? Может, подать в суд на тех, кто арестовал счет, чтобы сняли арест, и мне…

– Галка! – взревел он и просто вылетел из кресла, как стрела из арбалета. – Что с тобой произошло? В кого ты превратилась? Ты хоть вдумайся в тот бред, который несешь!..

– Я знаю, это нехорошо… – Галина всхлипнула, закрыв ладонями лицо. – Но я одна, мне некому помочь, даже ты не хочешь… Ну что я такого страшного сказала или сделала, что? Звезды эстрады нарочно придумывают шокирующие истории про себя, чтобы остаться на плаву. А мне надо жить, у меня дочь…

– Тебя не Фрося волнует, – наклонился он к ней, упершись в край стола до белизны в пальцах. – Это твоя спесь заходится в судорогах. Как же пережить падение с высот! Да, Галка, да! Не сможешь форсить перед подружками, не бросишь в лицо парикмахерше полотенце, не закатишь скандал в ресторане, да и по ресторанам ходить не будешь. Если, конечно, не найдешь идиота, способного терпеть твои выходки. Обрадую: не найдешь. Ну и распустил тебя Пашка! Он и сам не ангел, а из тебя сделал… просто чудовище! Потому что потакал, дурак! Пашка махнул на тебя рукой, а надо было в глаз заехать пару раз.

– Значит, ты не хочешь мне помочь? – вздернула она нос.

– Чем? Не жениться же на тебе прикажешь! Извини, я лучше головой в омут. Отобрать при живом муже его бабки тебе никто не позволит.

– А не ты ли заказал Павла?

Клим попросту свалился в кресло, хорошо хоть оно под задом стояло, иначе лежал бы на полу. Он процедил с угрозой:

– Повтори, что ты сказала?

– Не ты ли заказал Павла? – с удовольствием повторила она, видя его потрясение и бешенство. – Как ты очутился в его кресле? Я все узнала, Павел назначил тебя управляющим с полными правами, даже с правом подписи. В тот же вечер в него стреляли. Интересно, как отреагирует прокуратура на мое заявление в прессе?