Ради мира на земле
Шрифт:
— Авиация, Ваня, твоя стихия, — внушал ему Сизов. — Твои успехи меня радуют. Но не останавливайся на полпути, настойчиво набирай высоту.
В числе лучших курсантов-выпускников Челябинского аэроклуба Иван Кузнецов получил путевку в Тамбовскую военную авиационную школу. Там, в разгар летной практики, воскресным утром 22 июня 1941 года, узнали о нападении фашистской Германии. Десятки рапортов с просьбами направить в Действующую армию легли на стол начальника школы. Было в их числе и заявление комсомольца Ивана Кузнецова.
— Придет ваше время, — ответили им.
Наступил сорок третий год. Радостные,
— Гитлеровские асы боятся штурмовика, как черти ладана! Окрестили его «Черной смертью», — говорили они.
С завистью смотрел Кузнецов на летчиков, успевших опробовать ИЛ-2 в схватках с врагом, а когда узнал, что подбираются курсанты для переучивания со скоростного бомбардировщика на штурмовик, подал рапорт зачислить во вновь создаваемую группу.
Накануне величайшего сражения Отечественной войны, развернувшегося на Курской дуге, лейтенант Иван Кузнецов посадил на прифронтовом аэродроме свой штурмовик. Рассветным утром 5 июля по боевой тревоге он поднялся в воздух и ринулся на противника. Эскадрилью вел капитан Клецкин. Слева и справа шли Владимир Ермолаев с Иваном Филатовым и Евгений Бурнашов с Алексеем Филатовым. Кузнецов старался разгадывать маневры ведущего, поближе держаться к напарнику.
Первый бой явился для Кузнецова первым суровым испытанием, экзаменом на мужество и отвагу, на воинское мастерство. Приказ — разгромить колонну танков и артиллерии, следовавшую к линии фронта, — выполнили блестяще. Заградительный зенитный огонь, которым гитлеровцы встретили штурмовики, был подавлен в первые же минуты атаки. Затем ИЛы начали утюжить дорогу. Кузнецов кидал машину в пике, забрасывая вражеские танки бомбами, стрелок-радист Волошин метко бил по разбегавшимся фашистам из пулемета.
Клецкин собрал эскадрилью и лег курсом на свой аэродром. Кузнецов догнал напарника и пошел за ним на установленной дистанции. На земле, разбирая результат операции, комэска, скупой на похвалу, сказал Кузнецову:
— Вел ты себя молодцом. Выдержка есть, нервы в порядке. Машину чувствуешь хорошо. Представляю тебя к награде.
Друзья поздравили Ивана.
Пятьдесят дней, не затихая, шли на Орловско-Курской земле упорные бои. Десятки схваток провел в воздухе с врагом Кузнецов, не раз возвращался в изрешеченном самолете. Ордена, украшавшие грудь молодого летчика, свидетельствовали о его растущем мастерстве, отваге и мужестве.
…Шли бои за Харьков. Пасмурным августовским вечером лейтенант Кузнецов вел звено штурмовиков к линии фронта. Цель — железнодорожная станция — была совсем близка, когда из-за тучи вынырнули «мессершмитты». Два фашистских истребителя ринулись в атаку, стремясь зайти с хвоста. Стрелок-радист Муженский резанул по ним из пулемета, и они поспешно отвалили, взмыв за облака.
— Пойдут сверху, — предупредил Муженского Кузнецов. — Будь внимательнее.
Муженский опередил врага, всадил длинную пулеметную очередь в передний самолет, прошил его, и тот, вспыхнув, закувыркался, рухнул на землю. Остальные «мессеры» поспешили восвояси.
Преодолев завесу заградительного зенитного огня, звено Кузнецова вышло на цель. Внизу лежала железнодорожная станция, забитая
Кузнецов повел машину обратным курсом. Неожиданно самолет сильно тряхнуло, швырнуло в сторону. Летчик выровнял его, почувствовав, что поврежден мотор. Рация вышла из строя. Машина не повиновалась, теряла скорость и высоту.
— Василий, иду на вынужденную!
Самолет врезался в огромный стог сена, разметав его по полю. Кузнецов и Муженский выскочили из машины, и тут, точно из-под земли, перед ними выросли фашисты. Они пригнали летчиков в деревню, бросили в сарай, заперли под замок.
И. М. КУЗНЕЦОВ
Муженский залез на сеновал. Соскочив оттуда, показал Кузнецову железный шкворень:
— Полезная вещь, товарищ лейтенант, в крестьянском обиходе может пригодиться.
На дворе совсем стемнело, из хаты доносились пьяные голоса. Не стало слышно топота часового. Орудуя шкворнем, летчики выломали доску в двери и выскользнули из сарая.
Трое суток пробирались. Днем прятались, ночами шли, определяя направление по звездам. Обмороженные, выбившись из сил, добрались до своих. В полку их считали погибшими, послали родным «похоронки».
После освобождения деревни командир полка Володин вместе с Кузнецовым летали туда. Разыскали останки самолета, сарай, в котором гитлеровцы держали пленных. Хозяйка дома, пожилая украинка, рассказала, что выставила на стол последние запасы сала, заняла у соседей самогон и устроила для «дорогих гостей» пиршество. Щедро угостила она и часового. Когда пришла к сараю, чтобы вызволить арестованных, там уже никого не было. Наутро гитлеровцы обнаружили побег и до полусмерти избили часового…
Иван Кузнецов продолжал громить врага, сделав уже около ста пятидесяти боевых вылетов.
Двенадцатого января сорок пятого года войска 1-го Украинского фронта перешли из района Сандомира в наступление на сильно укрепленную оборону противника. Несмотря на совершенно нелетную погоду, низкую облачность, штурмовики гвардейской части Володина беспрерывно поднимались в воздух на выполнение боевых заданий.
Иван Кузнецов возвращался на аэродром после штурмовки переднего края противника. Самолет попал в полосу зенитно-пулеметного обстрела. Вражеский снаряд угодил в машину, она загорелась. Летчику удалось сбить пламя, но мотор оказался поврежденным. Невероятным напряжением силы Кузнецов посадил самолет. От сильного удара его и Муженского выбросило на землю. Они остались невредимыми, но попали к поспешно отступавшим немцам.
Гитлеровцам было не до летчиков. Они посадили Кузнецова и Муженского на подводы, которые плелись в конце колонны. Неожиданно загрохотали разрывы снарядов приближавшихся «тридцатьчетверок», послышался лязг гусениц. Обозники побросали подводы, кинулись наутек. Этим и воспользовались летчики…
Лежа на госпитальной койке, Кузнецов ворошил прошлое.
Много месяцев прошло, прежде чем зарубцевались раны. Строгая медицинская комиссия заключила: «Отлетался!»
Летом 1947 года Кузнецов вернулся на Южный Урал, в Челябинск.