Ради смеха, или Кандидат индустриальных наук

Толмачев Геннадий Иванович

— Закажут пол-литра водки, — подала голос Нина Полупьянова, — принеси четыреста пятьдесят. Разумеется, в графине.

Ну и чудаки! Прямо целую науку придумали про посетителя, которого, как я понял, надо обдирать как липку.

— Официант! — раздается крик моего первого клиента, — триста граммов водки…

— Более ста не могу! Закон.

— Ты принеси, — подмигивает он, — потом рассчитаемся.

— Как это потом?

— Рупь дам.

— А я в чужих рублях не нуждаюсь.

Как хорошо, что в нашем ресторане дежурят дружинники! А то бы — клянусь! — мой посетитель обидел меня действием. Немного постонав, он приказал:

— А ну, зови мэтра!

Мэтр —

это заведующий залом. Я позвал. Они о чем-то посовещались, и мэтр сказал:

— Принеси ты ему триста — пусть отвяжется. — Он с интересом посмотрел мне в глаза — Ты какой-то чудной официант.

Мэтр ушел, а я принес посетителю сто граммов. Посетитель чертыхнулся, плюнул и пересел за другой столик.

Я стою у раздачи, жду бифштексы. Слышу сзади голоса:

— Говорят, какой-то ушибленный в нашем ресторане работает.

— Да ну?

— Точно! Брать чаевые не хочет.

— А может, мало дали?

А я стою и думаю: «Часу не проработал и — пожалуйста — ушибленный. Сколько я километров пробежал? Сколько тони перетаскал? Сдав смену, я вышел на улицу. У подъезда — кавалькада такси. С банкета, что ли, разъезжаются? Но нет. Один за другим мои коллеги ныряют в машины: и те лихо разбегаются по улицам. Официантка Дуся Кимина жалуется:

— Что-то моя машина запаздывает.

И едва она сказала это, как сразу подрулило такси.

— Извините, что заставил ждать, — сказал шофер.

— Чтоб в последний раз! — объявила сердитая Дуся. Они уехали. А я потопал пешком: благо живу неподалеку.

День второй

Суббота. От посетителей нет отбоя. Грохочет музыка. Ужас, а не музыка! Восемь микрофонов и каждый гремит на пределе. Ну почему бы не отнять у оркестра микрофоны?! Ресторан— он ведь для отдыха. Тихо чтоб было, пристойно. Бегу к буфету.

— Четыреста водки!

–  Семь рублей! — бойко откликается буфетчица Фитова. Грустно размышляю: «Опять нагрела на двенадцать копеек. Четыреста граммов стоит шесть восемьдесят восемь. Думает, что я с клиентов больше беру».

Снова вспоминаю советы бывалых: «Посетитель — твоя дойная корова». Скажут ведь! А впрочем, попробую подсчитать. Подсчитал и не поверил. «Левый» заработок проворного официанта за день составляет пятнадцать рублей, И сто рублей заработная плата. Поэтому стоит ли удивляться персональным такси?

Поделился я своими мыслями с работницей кухни Галиной Чакиной.

— Пятнадцать? — засмеялась она. — Есть и по тридцать выколачивают! Особенно на свадьбах и на банкетах.

Послушал я ее и вспомнил случай с Софьей Искандеровой. Рассказывают, что за год работы в «Люксе» она умудрилась купить кооперативную квартиру, «Москвич», ну и, понятно, что «Москвич» покупается не сразу после раскладушки. Я, по наивности, тогда спросил: «Ее, конечно, посадили?».

В ответ — смех:

— Она в другой смене мэтром работает.

День третий

За мной, как за новичком, закреплены два стола. Эти столы, как принято говорить в ресторане, моя позиция. И вот однажды смотрю я на свою позицию час, другой — нет посетителей. Иду к швейцару — Ивану Егоровичу. А он весь мокрый от работы: посетители норовят в зал пройти, а Иван Егорович не пускает.

–  Иван Егорыч, моя позиция пустая, — сказал я.

–  Не слепой — вижу. Но за твои столы я хочу благодарь получить.

117

— Благодарь?! Что это за штука?

В этот момент кто-то рывком открывает дверь, и в фойе появляется жизнерадостная компания.

— Шеф, — сказал один швейцару, —

мы тут столик заказывали. Помните? — И он подмигнул.

— Помню, помню, проходите. Граждане, не шумите, — объявляет швейцар в дверь, — у этих товарищей заказан столик.

Посетители зашли, а швейцар разомкнул ладошку и показал мне три рубля.

— Это и есть благодарь, — сказал он.

Благодарь. Ну и слово! Я потом кучу талмудов перерыл к не нашел этого самого «благодаря». Откуда оно взялось? И думаю, я угадал, откуда оно появилось. Сейчас никто не скажет — ни в такси, ни в ресторане — «а это возьмите на чай». Тут постаралась печать: она убедила, что получать на чай» при всем при том унизительно. Но «чаевые» не малая статья дохода для шофера такси или официанта. и поэтому при обоюдном согласии выражение «на чай» исчезает. Сейчас это говорится так: «Сдачу, пожалуйста, оставьте себе» или «Получите с меня не три шестьдесят, а четыре рубля». Но в любом случае эта форма взаимоотношений требует своего названия. И вот Иван Егорыч придумал новое слово: «благодарь».

Интересно, долго ли оно протянет?

День четвертый

Перечитал я свой дневник и посочувствовал читателям. «Надо ведь, — скажут они, — эдакое непорочное дитя и в такой вертеп попало!» Неправда это! Ресторан — нужное и вполне приличное предприятие. И если получается, что я. пользуюсь не очень радостными красками, то и это объяснимо. Представьте, идем мы по улице: сотни, тысячи мужчин и женщин незамеченными проходят мимо.

И вдруг па той самой улице появляется парубок. Он пьян, что называется, в зюську. Ревет песни, гогочет, машет руками. Мы его запомним, ибо он необычен. Приблизительно подобная история происходит с моим дневником. Я пишу о том, что необычно, что из ряда вон и что, наконец, отравляет времяпребываыие в ресторане. Кому ив портили настроение в «Люксе»? Кого «не грабили» официанты средь бела дня? Портили. Грабили. Но, поверьте прогнозу, сегодня работники ресторана будут не столь жестоки к посетителю, как вчера. И день ото дня они добреют. А кто работает по-старинке, по принципу «посетитель — твоя дойная корова», тому в ресторане сейчас неуютно. И проделайте, пожалуйста, опыт. Скажите жене, что сегодня приглашаете ее в ресторан. Я готов спорить, что лишь один процент жен удивится: «В ресторан? Где вся-кие-рассякие…»

Коль скоро я упомянул о процентах, стоит, думается, продолжить этот разговор. В рабочее время (каюсь) я занялся подсчетами. В нашем ресторане работают сто пятьдесят человек. Будь я тут самый преглавный человек, я бы завтра, с согласия местного комитета, конечно, уволил четырнадцать человек, т. е. почти десять процентов. Ресторан улучшил бы работу процентов на триста, как минимум. Ибо эти четырнадцать человек — рвачи и хамы. И, к сожалению, они зачастую придают ресторану эдакий ухарски-забулдыжный вид.

Что ты тут строчишь? — спросил подошедший официант Николай Левин.

— Подсчитываю, сколько человек стоило бы уволить.

— А-а, фигня все это! Глянь на ту парочку. Смотри, как они пьют с наслаждением. Умора! Попросили марочного казахстанского вина, а я им приволок… вермут. Провинция.

Пятнадцатым для моего будущего приказа я записал этого официанта.

День пятый

Сегодня ресторан посетили директор треста столовых и ресторанов, его заместитель и старший инженер. Директор сам встретил начальство, усадил за стол и написал мне записку: «Коньяк— 1 бут., «Пшеничную»— 1 бут., закуску в ассортименте, 4 бифштекса. Трюков».