Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида
Шрифт:
Рид и Робертс прибыли в Сантьяго 15 августа 1983 года. Друзья встретили их в аэропорту и кратко посвятили Рида в то, что происходило вокруг. Они рассказали актеру, что всего четыре дня назад прошли массовые демонстрации и генерал направил тысячи солдат на их подавление. Войска применили слезоточивый газ на студенческой демонстрации в университете, многих участников избили и арестовали. Двадцать семь человек погибли на улицах Сантьяго. Рид сказал, что хочет дать концерт и выступить в защиту демонстрантов. Именно на это надеялись и этого ожидали от него друзья. Все уже было подготовлено. Рид знал, что практически бросает вызов могуществу Пиночета, поэтому на следующий день он направился в посольство США и зарегистрировался. Они с Робертсом попросили и получили номер домашнего телефона генерального консула. Он также проинформировал посольство, что остановился в доме Марии Малуэнды, активиста Чилийской коммунистической партии. [262]
262
«Друзья
Затем Рид приступил к уже привычным делам. Он провел пресс-конференцию, на которой осудил политику правительства Пиночета и поддержку, оказываемую диктатору Соединенными Штатами. Он напомнил представителям прессы о своих тесных связях с руководством Альенде и о том, как стирал американский флаг у посольства США накануне избрания Альенде президентом страны. Этого было уже достаточно, учитывая тотальный контроль Пиночета над медиа, да и всей Республикой. Но Рид еще только разминался. 17 августа он направился в Ранкагуа, где его уже поджидали сотрудники полиции. Они официально предъявили ему приказ, запрещающий выступления с концертами на том основании, что Дин Рид находится в Чили как турист, а не как артист. Рид парировал тем, что даже турист может петь все, что ему захочется, и столько, сколько захочется слушать его друзьям, причем, совершенно бесплатно.
Представители шахтерского профсоюза, последовав за логикой Рида, заявили полицейским, что являются его друзьями и в качестве гостя пригласили его в свой самый большой и красивый дом, который по случаю оказался дворцом профсоюзов. Во дворце шло собрание профсоюза рабочих медного рудника. Прокоммунистически настроенный профсоюз выступал против Пиночета и его политики. На этом собрании Рид произнес короткую речь, в которой заявил, что верит в демократическое будущее Чили и что Пиночет — вне закона, потому что законно избранным президентом был Альенде. Затем Рид исполнил несколько песен под гитару в знак солидарности с профсоюзными деятелями.
Риск был велик как для членов профсоюза, так и для певца. Служба охранки и полицейские наблюдали за митингом и могли в любой момент арестовать собравшихся. Основные гражданские свободы были попраны Пиночетом и его спецслужбами, и арестованных могли продержать в застенках несколько дней или недель, не предъявляя никаких обвинений и не давая никому знать о том, где они содержатся. Участники профсоюзного движения нервно пошучивали между собою, однако все они были свидетелями или слышали о многих своих товарищах, которые утром перед уходом поцеловали своих жен или возлюбленных и больше домой не вернулись. Пиночет должен быть остановлен, но участь мучеников их совсем не прельщала. Рид также знал, что ходит по острию. Прошло чуть больше десяти лет с тех пор, как за похожие антиправительственные выступления в Аргентине он был подвергнут аресту и мучениям. Он не жаждал повторного приглашения. Но если бы он сидел сложа руки, то чувствовал бы себя ответственным за гибель и зверства, которые постигли его друзей. Поэтому он пел.
«Признаюсь, что я был покрыт гусиной кожей от страха, когда начал петь, потому что в тот момент я думал о том, что мне говорили друзья, запуганные неминуемым лишением свободы, но с каждым словом я становился более уверенным в себе», — вспоминал Рид. Агенты Пиночета и солдаты не предприняли никаких действий. Заряженный эмоционально митинг завершился без эксцессов скандированием лозунгов в поддержку народа Чили и против диктатора. Плата за вход на собрание была равна одному килограмму продуктов, что позволило собрать достаточно большое количество муки, хлеба, риса, бобов, овощей и фруктов для восьми сотен семей шахтеров, уволенных за участие в забастовке. Страх миновал, митинг закончился без происшествий, Рид испытывал эйфорию. Он выигрывал эту игру в «кто кого». Он смотрел в глаза самому дьяволу-Пиночету, а дьявол моргал. Рид находился на передовой линии, и, ей-богу, люди были счастливы оттого, что он с ними, что он один из них, даже при том, что перед ним благоговели, как перед большой знаменитостью. Следующий день добавил восторга, когда ежедневная общественно-политическая газета Сантьяго «Эль Паис» (исп. El Pais — «Страна») вышла с репортажем о митинге шахтеров. Это был оппозиционный репортаж, хотя правительство генерала зорко отслеживало сообщения прессы. «Статья не содержала каких-либо комментариев, хотя практически служила комментарием. Потому что сам факт того, что издатель выдал полный рассудительный репортаж о моей поездке в шахтерский город Ранкагуа, не приведя ни слова в защиту режима Пиночета, ясно давал понять, какие настроения преобладают в стране», — сказал Рид. [263] .
263
«Он провел пресс-конференцию…» — «Дин Рид рассказывает о своей жизни», стр. 96–97.
На следующий день было выступление на митинге, организованном студентами — сторонниками левых в Педагогическом институте Университета Чили. Сценарий профсоюзного собрания практически с точностью повторился. Прозвучали речи студентов и Рида, затем американец повлек двухтысячный зал за своими песнями. И вновь люди Пиночета сновали внутри и снаружи, и напряжение было высоким. На этот
Тем не менее Пиночет и его приспешники услышали и увидели предостаточно. И вот теперь Рид на заднем сиденье полицейского автомобиля покрывается холодным потом. Наконец водитель опять включает зажигание и машина трогается с места. Рид задышал снова. Его отвезли в другой пустынный район. В четвертый раз. Американец мог лишь мучится ожиданием, не здесь ли будет написан его некролог. Спустя два часа, по прибытии в аэропорт как раз к вылету самолета, Рид понял, что план состоял не в том, чтобы расправиться с ним, но чтобы держать его вдали от любых сторонников. Полиции не хотелось ввязываться в разгоны демонстраций, организованных в его защиту, помимо уже затухающих антипиночетовских выступлений. [264]
264
«В четвертый раз» — источник тот же, стр. 99.
Рид вылетел в Москву, где провел примерно неделю, затем вернулся домой, к Ренате, которую не оставляло беспокойство с тех пор, как муж покинул воздушное пространство Восточной Германии.
Арест и депортация из Чили добавили Риду смелости и распалили его революционный жар. Он чувствовал себя необходимым, он чувствовал, что снова выполняет свою часть работы по защите отверженных и угнетенных всего мира. Рид недолго ждал вступления в драку. Четырехгодовалое правительство Даниэля Ортеги сражалось за то, чтобы удержаться у власти в Никарагуа. Социалист Ортега бился с контрас {27}. Контрас поддерживались Соединенными Штатами вначале легально, затем нелегально, когда президент Рональд Рейган велел своим подчиненными продолжать снабжение диверсантов оружием, даже после того как конгресс отказался от их помощи. Многие лидеры и некоторые из бойцов бандформирований являлись бывшими командирами армии никарагуанского диктатора Анастасио Сомосы. В сущности, для них это был матч-реванш июльской революции 1979 года, в результате которой Ортега лишил Сомосу власти.
Для Рида то была превосходная ситуация: лидер-социалист сражается с коррумпированной американской военной машиной. Поэтому в апреле 1984 года Рид направляется в Никарагуа, словно под копирку повторяя свой визит в Палестину. Он встретился с Ортегой и оказал ему поддержку. Затем отправился вместе с войсками патрулировать поля и пробираться сквозь джунгли в поисках контрас. Поход привел его в маленькое селение Халапа, примерно в десяти милях от границы с Гондурасом. Вечером там смастерили подмостки и настолько тесно припарковали легковушки и джипы, что свет их фар заливал сцену во время его выступления. Между песнями Рид рассказывал публике, состоящей из крестьян и солдат, что существуют и другие американцы, отличные от тех, кто поддерживает ненавистных, беспощадных контрас. Во время исполнения песни Рид приметил юношу лет четырнадцати, стоящего среди толпы, вооруженного пистолетом и автоматической винтовкой. Допев куплет, Рид спросил юношу, не согласится ли он на время обменяться с певцом — винтовка на гитару. Юноша согласился, забрался на сцену и, ударив по струнам, запел о победе над группировками контрас, и эта песня также призывала к миру. «Я никогда не забуду этот вечер и других никарагуанцев, которых я встретил за последние две недели», — сказал Рид. [265]
265
«Затем отправился вместе…» — источник тот же, стр. 100–101.
Это была тревожная поездка, с периодическими боевыми столкновениями, большинство из которых, однако, происходили на некотором удалении от тех мест, где находился Рид, и ему не довелось поучаствовать в основных операциях.
И все же отвага Рида не подвергается сомнению. Дин рисковал жизнью и в Никарагуа, и в Чили. Он мог быть захвачен в плен, избит, изувечен или убит. Он выбрал выступление на стороне тех, кого считал аутсайдерами, угнетенными, и надеялся, что его слава и популярность, особенно в Чили, помогут приблизить перемены. Но было еще одно обстоятельство. Беседы, которые Рид в течение многих лет вел со своей первой женой, убедили ее в том, что он так и не смог пережить гибель Альенде, Хара и других товарищей от рук солдат Пиночета. Он испытывал вину оставшегося в живых и задавался вопросом, отчего он выжил, а они мертвы. «Дина влекло к смерти, — сказала Патрисия. — Он желал погибнуть, полагая, что постоянно находится на войне. В нем было это стремление к смерти, но он никогда не думал о том, что они избавятся от него на самом деле». [266]
266
«Дина влекло к смерти…» — телефонное интервью Патриции Рид Уилсон, июль 1996 г.