Радость и боль
Шрифт:
— Он не занимался боем быков уже несколько лет. Сейчас его интересует только их разведение.
Лора резко обернулась.
— А здесь, в Костале, есть арена?
— Вряд ли. Есть площадка, на которой люди из деревни показывают свое умение. Но только изредка они убивают быков.
Лора снова вздрогнула.
— Дон Рафаэль участвует там в состязаниях?
— Не знаю. — Элизабет развела руками. — Что вам до этого, Лора? Что означают все эти расспросы? Боже милосердный, уж не влюбились ли вы в этого мужчину? — Она воздела глаза к небу. — Это было бы слишком глупо!
Лора
На следующий день Лора получила послание. Лиза вручила его ей после ленча, и Лора с любопытством надорвала конверт, размышляя, кто это мог написать? И тут же у нее вырвался вздох. Письмо было от Педро Армеса, который спрашивал, не составит ли она ему компанию этим вечером за обедом.
Она показала записку Элизабет, которая как-то странно посмотрела на нее.
— Вы собираетесь принять предложение? — спросила она без выражения.
Лора вздохнула.
— Не знаю. Вы думаете, стоит?
— Не мне вам советовать, — безразлично ответила она, — впрочем, это была бы неплохая идея.
— Что вы имеете в виду?
Элизабет вздохнула.
— Я хочу сказать, что вы очень сильно интересуетесь здешними делами. Вам неплохо было бы выбраться из Мадралены и посмотреть на все со стороны.
Лора задумчиво посмотрела на пожилую женщину.
— Вы очень проницательны, Элизабет.
Элизабет Латимер печально улыбнулась:
— Совсем наоборот. Я вовсе не проницательна. Будь я таковой, я заподозрила бы подводное течение сразу же, как только вы появились здесь.
— О чем это вы?
— О том, что вы знали дона Рафаэля задолго до того, как прибыли в Мадралену, не так ли, Лора?
Лора покраснела.
— Ну, хорошо. Да, — сказала она, словно защищаясь. — И что из того?
Элизабет пожала плечами.
— Дон Рафаэль — ожесточившийся человек. Не думаю, что он изменится. Его озлобило нечто, в чем никто не сможет помочь ему.
Лора нетерпеливо покачала головой.
— Но что это такое? Что сделало его таким холодным?
Элизабет нахмурилась.
— Я не могу этого вам сказать, Лора.
Лора сдержала вздох.
— Ну, конечно, вы ведь его преданная нянька, не так ли? — пробормотала она почти обиженно.
Элизабет склонила голову.
— Если бы я считала, что, рассказав вам это, смогу помочь Рафаэлю, я бы ничего не стала скрывать, — сказала она спокойно. — Но это все старая история, и я не думаю, что, узнав эти факты, вы сможете ему помочь.
Лора отвернулась.
— Я понимаю. — Тут она снова взглянула на Элизабет. — Скажите мне хотя бы — были ли у дона Рафаэля и его жены… ну… любовные отношения?
Элизабет искоса взглянула на нее.
— Вы так молоды, Лора, вы не можете понять образ мыслей испанского hidalgo [13] . Любовь это как вино, которое подается к еде. Если у человека есть вино, он счастлив, но если вина нет, то разве это испортит аромат пищи?
— Вы думаете, они не любили друг друга? — воскликнула
13
Дворянина (исп.).
— Любовь это роскошь, — со вздохом сказала Элизабет. — Не каждый может себе ее позволить.
Лора тоже вздохнула.
— Я понимаю. — Она снова посмотрела на записку, которую держала в руках. — Я думаю, мне надо принять приглашение. Сначала я сомневалась, а теперь, — может быть, это будет совсем неплохо.
— Это не понравится дону Рафаэлю, — тихо и спокойно сказала Элизабет.
— Я знаю, что не понравится, — так же спокойно ответила Лора.
Записка гласила, что Педро Армес готов забрать ее из дома этим вечером в семь пятнадцать, и Лора обратилась за разрешением к донье Луизе. К сожалению, при разговоре присутствовала Розетта Бургос, но с этим пришлось смириться. Рано или поздно дон Рафаэль все равно об этом узнает, и тогда — что? Вряд ли он останется безразличным.
На этот раз она выбрала короткое вечернее платье из голубого шифона. Цвет его кружащихся многоярусных юбочек переходил от темно-полуночного до яркой лазури. На плечи она накинула белый шелковый шарф, а волосы свободно откинула назад, закрепив их широкой белой лентой. Она выглядела молодо и привлекательно и не могла отделаться от чувства сожаления при мысли, что Рафаэль не видит ее в таком наряде.
Педро Армес, приехавший на сияющем мерседесе, с удовольствием взглянул на нее, когда она подошла к нему в холле, где он беседовал с доньей Луизой. Одобрила ли ее платье пожилая дама или нет, она не поняла, но та была безупречно вежлива, и Лора улыбкой выразила ей свою благодарность.
Они поехали в большой отель, стоявший на побережье между Косталем и Кадисом, и обедали на террасе, расположенной на краю утеса. Отель посещался верхушкой испанского среднего класса, и многие здесь приветствовали Педро Армеса, когда они шествовали к своему столику. Во время замечательного обеда он показал себя занятным собеседником, и после того, как Лора несколько попривыкла к его льстивым высказываниям о ее особе, она стала даже испытывать некоторое удовольствие. Будучи художником, он обладал огромным запасом рассказов о своих студенческих похождениях в Риме и Флоренции и, кроме того, поведал историю своего наследства: дом недалеко от Косталя, который он занимает, достался ему от неожиданно умершего кузена.
— Я вряд ли добился бы такой известности своими картинами и не сделался бы настолько модным, — скромно заметил он, задумчиво потягивая вино. — Раньше мне заказывали только коммерческие подделки, которые ненавистны истинному приверженцу искусства. После получения наследства и последующего переезда в Косталь я стал получать более выгодные предложения. Думаю, что вполне справедливо можно сказать: влиятельность порождает влиятельность.
— Это несколько циничная позиция, — пробормотала Лора, разглядывая содержимое своего бокала. — В конце концов, вы ведь накопили опыт к этому времени, не так ли? Возможно, и ваше мастерство совершенствовалось по мере накопления опыта.