Радость моя
Шрифт:
Приехали аккурат к окончанию службы, зашли в храм, оглянулись: к мощам на поклон стояло несколько человек, суетились служки, из ризницы вышел круглый, низкорослый батюшка. К нему и обратились:
– Где тут у вас можно отца Серафима найти?
– Он здесь. Сейчас позову, – ответил тот и нырнул обратно в ризницу.
Через минуту вышел.
– Подождите немного, он к вам сейчас подойдёт.
Лена
– Вот увидишь, – шепнула она супругу, – вылитый Серафим Саровский. Он даже горбится, как и тот, немного.
Дверка в ризницу распахнулась и оттуда быстро, даже решительно вышел высокий, статный черноволосый батюшка.
– Вы меня искали? – спросил он басовитым голосом.
– Нам отец Серафим нужен, – ответила Лена, немого испугавшись.
– Я и есть отец Серафим, – сказал он.
– Нам другой нужен. Постарше, – замялась она. – Намного старше.
– Других тут нет, – ответил батюшка и примиряюще улыбнулся.
– Как же нет? Мне говорили, что есть.
– Кто говорил? – спросил батюшка, и его зычный голос заставил прихожан обернуться.
Лена смутилась.
– Ну как же, – сказала она, – года два назад у вас тут батюшка Серафим был, старенький такой, чем-то на Серафима Саровского даже похожий. Где он? Больше не служит?
– Я здесь давно. Лет десять уже. У нас кроме меня никаких Серафимов никогда не было. Ну, разве что только ещё сам батюшка Серафим, – сказал отец и поклоном указал в сторону, где стояли мощи Чудотворца.
Лена стояла молча, не зная, что и как ещё спросить. Да и нужно ли было спрашивать?
– Так я могу вам чем-то помочь? – спросил отец Серафим.
– Нет, нет! – стушевалась Лена. – Спасибо.
Она схватила мужа за руку и потянула к мощам. Обещание батюшка Серафим выполнил. Да и она своё выполнила – приехала к нему сообщить, что сполнилось всё. Осталось только поклониться и поблагодарить.
На хвосте кометы
Первый кандидат на руку и сердце Юли, по мнению мамы, оказался слишком хмурым и серьёзным.
– Понимаешь, – щебетала мама, – Лёша – это памятник Ленину в центре провинциального городка: стабильно, но скучно. Рядом с ним с тобой ничего такого не случится, – говорила
Юля была бы и рада чуток «загнуться» где-нибудь в спальном районе, но активная позиция мамы очень этому мешала. Та была фейерверком, импресарио по призванию. Любой её выход, даже выход утром из спальни, должен был сопровождаться фанфарами и овациями. Много лет мама работала в сфере организации торжеств и знала толк в насыщенной жизни, которую она пила большими глотками и с ярко накрашенными губами.
С папой Юли она развелась уже давно. Он не выдержал натиска бурлеска в своей просторабочей жизни и, когда Юле исполнилось 11 лет, самоустранился из семьи к тихой, серой женщине.
В принципе, Юле нравилось быть с мамой – все её знакомые девчонки говорили, что та крутая, не то что их «кислые предки». А это, знаете ли, весомый аргумент в молодой жизни ещё несформировавшегося человека. Но часто она ощущала себя как их такса Кики. Та не знала чувства меры и, если дорывалась до пачки с кормом, забивала им нутро по самые голосовые связки, а потом долго и обильно тошнила в углу под стулом.
Так же и Юле часто хотелось уйти с очередного праздника жизни, устроенного мамой, забиться в угол под стул и тошнить там.
Но в то время она не умела слушать себя, и мама была авторитетом. Поэтому с лёгкой маминой руки Лёше-памятнику была дана отставка.
Свято место пусто не бывает, и вскоре в жизни Юли появился Гарик. Вот не Игорь, а именно Гарик! Взрыв, треск и человек-оркестр. Моментально он перехватил мамину инициативу и закружил Юлю в хороводе праздника. Нет, он не был ни артистом, ни организатором торжеств. Днём он служил в одном офисе менеджером среднего звена и даже неплохо зарабатывал, а вечерами, изголодавшись по свободе, спешил жить и спешил за собой Юлю.
Мама была в восторге от Гарика! Возможно, она и сама была бы не прочь выйти за него замуж, но два фейерверка в одной квартире – это уже пожар, поэтому она поспешила дать своё настоятельное материнское благословение. Так в воздухе запахло свадьбой.
Конец ознакомительного фрагмента.