Радость моя

Лапшина Ирина

– Да как-как? Знамо, как! Дело-то нехитрое, поди, и сам знаешь. Дети есть?

– Есть. Но у меня-то одна, а не десять! – почти возмутился я.

– Дык, у меня тоже одна была. С первой женой не ужились, женился во второй раз. С ней вторая девка вышла. Потом мальчишку захотели, а получилась опять девка…

Мужик замолчал и вернул себе паспорт. Я тронулся и поплёлся дальше в сторону города, не веря своим глазам, которые минуту назад лицезрели документальное подтверждение чуда советского «производителя».

– А третья девка, то есть четвёртая… как вышла? Тоже пацана ждали?

– И третья, и четвёртая, и пятая, – ответил

мужик и задумчиво уставился в окно.

– Ну ты даёшь, дружище!

– А чё даёшь-то? Пацана-то хочется. Каждый раз говорили себе: всё, это точно последний ребёнок, неважно, девка или пацан! Но как девка родится, как подрастёт, так мы снова с жинкой о мальчишке думаем.

– Как же вы их всех поднимаете? Это же столько сил и денег нужно!

– Сил много, согласен. Денег ещё больше. Но мы судьбе доверились, вот она нам и помогает, – сказал мой попутчик и многозначительно замолчал.

– Судьба? – недоверчиво переспросил я.

– Она самая, – ответил он и, чуя мой молчаливый интерес и выдержав прямо-таки театральную паузу, достал пачку «Беломорканала».

– Разговор долгий, покурить можно?

– Можно, конечно.

Он открыл окно, достал папиросу и уставился на неё задумчиво, будто вспоминая что-то очень важное и невероятно тайное, прикурил, глубоко затянулся и начал свой рассказ:

– Третьим ждали пацана, а родилась дочь. Расстроились, конечно. Вроде мальчугана хотели, а не вышло. Назад уже не вернёшь, – он хохотнул, – а кормить как-то надо. Но сразу после родов председатель мне предложил перейти на мукомольню при колхозе. Там и выработка больше, да и, чего греха таить, место кормовое. Ну, сам понимаешь.

– Угу, – что ж не понять-то.

– Но это не самое удивительное. С мукомольней вроде как председатель помог. А вот с другими дочерями чудеса ещё те происходить начали!

Попутчик мой приостановился, глубокими и частыми затяжками прикончил беломорину и выбросил окурок в окно.

– Странные удачи начались с пятой дочерью. Лет шесть назад до того случая колхоз постановил присоединить к нашему подсобному хозяйству часть соседской делянки со старой обветшалой избой. Бывшие хозяева уже давно поумирали да по городам разъехались, а домишко так и остался. Земли там мало, а вот изба ещё крепкая была. Мы решили в ней стайку для свиней сделать. Перестелили соломенную крышу, вытащили рухлядь и поселили там кур и пару хрюшек. Свиньи как подросли, стали пол в загоне грызть и под ним землю копать. Надо было отремонтировать пол-то, а мне всё недосуг, так и прожили они с оголенной землей до самого забоя, пятачками своими всё там перерыли, камни грызли. Пришло время, мы их закололи, стали потрошить, а у одной хрюшки, самой тощей и мелкой, в кишках золотые кольца оказались и старые монеты, царские ещё!

– Фить! – присвистнул я и даже подскочил на месте. – Быть такого не может!

– Может-может!

– И куда ты их потом? Продал?

– Сдал, – ответил мужик, чуточку погрустнев. – Тёща запретила оставить. Набожная она и суеверная. Но нам с клада государство 25% выплатило, всё как полагается. Мы добавили немного и подержанного «Москвича» купили. Летом с женой под Москву на нём гоняем на станцию одну огурцы с помидорами продавать. За эти года он раза два как окупился. – На этих словах собеседник мой снова вернулся в хорошее расположение духа. – Так что всё честь по чести.

– Вот это да! – не переставал удивляться я.

– То ли ещё будет! Ты

дальше слушай! Перед другой дочерью поехал я вот так же в город пива попить. Назад возвращаться, смотрю – кошелёк на дороге валяется. Я его открыл – мама дорогая! Там на первый взгляд мой годовой заработок – и всё, больше ничего, ни паспорта, ни комсомольского. Захоти вернуть – неизвестно, кто потерял. Я сначала его прихватить хотел, а потом засовестился. Пошёл в отделение милиции. Там меня какой-то летёха встретил. Стал моё заявление оформлять, в паспорт смотрит на страницу с детьми и говорит: «Откуда ты такой честный-то взялся? У тебя вон семеро по лавкам, – а тогда там и правда семь девок записано было, – а ты деньги приносишь. Забери, – говорит, – и сделаем вид, что тебя тут не было». Я ему: «Как же так, товарищ лейтенант? Мало ли кто всю жизнь копил?» А он и отвечает: «Тот, кто всю жизнь копит, в таких модных и дорогих бумажниках деньги не носит. Он обычно в чулки складывает или в матрас зашивает. Но в кошельки точно не кладёт. Так что бери и иди отсюдова, чтобы я тебя больше не видел». Я и ушёл. Мы два года потом в этот кошель лазили, аккурат до следующих родов.

Потом ещё по мелочи было всякое: то сосед в город к детям съедет и нам корову чуть ли не задарма отдаст, то до бригадира меня повысят, то в лотерейку чуток выиграю. И всё бы ничего, да вот закономерность странная: удача всегда перед родами приходила. Между ними – ничего такого особенного. Работа, забота – всё как у всех, а как рожать или чуть погодя, так обязательно какой-нибудь фарт выпадет. Так что на судьбу мне грех обижаться. Видимо, бережёт она нас, ну и мы от трудностей не отворачиваемся.

– А в лотерею много ль выиграл?

– Да не-е-е, не очень много. Поменьше тех царских монет, конечно, но тоже хорошо.

Мы въехали в город. Минут пять двигались в молчании: попутчик мой, видимо, в воспоминания погрузился, а я переваривал удивительную историю, старался примерить её к себе, всё думал, смог бы я вот так же судьбе довериться или струсил бы.

– На остановке тормозни, земель, – прервал размышления мой попутчик, – дальше я сам доберусь.

Я снизил скорость и прижался к обочине. Мужичок снова полез в карман и достал аккуратно сложенные купюрки.

– Держи, друг, выручил! – протянул он мне рубль.

– Иди ты! – отмахнулся я. – Везучесть везучестью, а деньги тебе всё равно нужны, с твоими-то выводком. Ступай, выпей пивка за меня лучше.

– Спасибо, зёма! Удружил. Обещаю, за тебя выпью и на славу погужу! А то когда же ещё я так вырвусь?

– Да вырвешься, делов-то? Жена вон какая у тебя добрая.

– Добрая-то добрая, да не до того нам потом будет. Рожает она скоро, – как-то обыденно, будто речь о покосе шла, скал мужик.

– Как?! Опять?! – подскочил я в очередной раз.

– Опять, – вздохнул мужик. – Но это точно последний! Точно!

На этих словах он вышел из машины, похлопал себя по карманам пиджака, проверяя паспорт с деньгами, затем сел на скамейку остановки и принял расслабленную, немного мальчишескую позу, скрестив перед собой вытянутые ноги и уперевшись руками в скамейку. Он смотрел вдаль и ждал автобус, хотя, может быть, даже не автобус, а свой очередной подарок от судьбы, который определённо не заставит себя ждать, если только не испугаться и довериться ей. Весеннее солнце ласково гладило его тёплым лучом по линялой кепке и тихо приговаривало: «То ли ещё будет! То ли ещё будет!»