Радуга над Теокалли
Шрифт:
– Ну? – Амантлан был вынужден признаться, что Иш-Чель довольно коротко излагает свою проблему. А это значит, что он скоро сможет опять лечь отдыхать, и тут заминка стала раздражать.
Сердитое лицо Амантлана подтолкнуло Иш-Чель собраться с силами и не прерывать рассказа, не выводить из себя хозяина, который, судя по тону, совершенно не рад её присутствию:
– Там стояли воины-майя, их отправляли на теокалли… А среди них мой брат Кулькан…
Иш-Чель замолчала. Господин, который в настоящий момент, боролся с головной болью, несколько рассеянно ответил ей непонимающим взглядом из-под опухших век. С трудом разжав
– А ты уверена в том, что это твой брат, женщина?
– Конечно! Я разговаривала с ним! Их схватили на границе!
– Позвольте узнать, что делал на нашей границе потомок Кокомо? Ведь земли твоего отца находятся довольно далеко? Почему ты молчишь, женщина, и что ты от меня хочешь?
– Он мой брат и его принесут в жертву…
– Разумеется. Кроме того, он взрослый мужчина, военная добыча, захватили их на наших землях, как я понял из столь краткого рассказа? – полу утверждая Амантлан присел и насмешливо, пересиливая головную боль, продолжил: – Его постигнет участь нарушителя границы Анауака. Думаю, он знал, на что идёт.
– Но это мой брат, господин, мой родной брат, и ради его жизни я готова на всё… – последние слова Иш-Чель почти прошептала, испугавшись сказанного.
Амантлан, напротив, мгновенно прогнал хмель и вперил взгляд в покорно склонившуюся к своим коленям женщину. Он протянул руку и мягко поднялеё голову.
Иш-Чель закрыла глаза – она боялась, но сама не знала, чего: за себя, за слова или за жизнь брата. Неожиданная встреча испугала её, а переживания вынуждали действовать. И вот теперь, с одной стороны, ей было стыдно так откровенно себя предлагать, с другой – Кулькан её брат.
Амантлан внимательно наблюдал за переменой теней на лице Иш-Чель, он видел, как она мучительно пытается удержать себя в руках; насколько напряжена, но не испытывал ни жалости, ни удовольствия. Поэтому сердито тряхнул рукой, заставив Иш-Чель посмотреть на себя.
– Насколько "на все" ты готова пойти, женщина?
Глаза, которые были до этой минуты почти мутными от слез, мгновенно засияли. Они стали так чисты и прозрачны, передавая решимость и любовь, спрятанные до сих пор глубоко-глубоко в сердце женщины, что обрели необыкновенный тёмный оттенок бирюзы. Она осознавала, что предлагает. Не он, а она смутила мужчину, который ощутил неловкость. Совершенно не так Амантлан мечтал получить желаемое. И ему стало тошно от собственной власти и могущества – гадко покупать любовь. Хотя в настоящем случае о любви речи не шло – женщина готова расплатиться собой за услугу, а сам он ей безразличени, возможно, по-прежнему противен.
Мимолётное неудовольствие мелькнуло на его лице, и Иш-Чель умоляюще сложила руки, снова попросив:
– Мой господин, прошу вас всеми богами, не отказывайте мне!
– Это что, будет продолжаться каждый раз, как только ты встретишь соплеменника?!
– Но он мой брат!
– И сколько их у тебя? Это я на будущее.
– Много, – Иш-Чель опустила голову, предвидя, что услышит в ответ.
– И каждый раз ты будешь приходить ко мне, и предлагать себя в обмен на их жизнь? – Амантлана, казалось, ситуация начала веселить. На самом же делебыло не до смеха.
– Если будет нужно, то да, – Иш-Чель была унижена и оскорблена, но настроена выторговать свободу для брата любой ценой.
Страшен первый
– Значит, несколько лет назад мне было достаточно отправить любого твоего соплеменника на теокалли, и ты легла бы на мою циновку?! А я-то… – Амантлан спохватился и не стал заканчивать обвинительную фразу, решив, что нельзя показывать горечь разочарования. А ему действительно было обидно при воспоминании, как он бился, пытаясь найти способ не только соблазнить её, но и спасти жизнь. Оказывается, всё намного проще.
– Возможно… – Иш-Чель грустно вздохнула, совершенно не подозревая, что творилось в душе Амантлана, который стряхнул с себя похмелье и быстрыми шагами мерил комнату.
– Ступай, я попробую помочь твоему брату. Вечером мы с тобой закончим нашу сделку… – последние слова Амантлан добавил только, чтобы Иш-Чель мучилась. Он просто мстил ей, понимая, что это жестоко, но хотелосьзаставить её страдать.
Борясь с головной болью, он отправился в центр города. У подножия теокалли стояли военнопленные. С трудом ему удалось вспомнить имя брата Иш-Чель. Пришлось признаться, он не знал, как выполнить обещание, но уже разгорелся азарт – во что бы то ни стало вырвать человека из рук жрецов, перехитрить их.
Он внимательно присматривался к копошащейся массе рабов, пытаясь угадать, кто из них брат Иш-Чель, но ни в ком не находил никакого сходства.
– Кулькан… Кулькан… Кулькан, – повторял он на каждом шагу, внимательно смотря по сторонам, ловя реакцию на свой зов. Но рабы были настолько измучены ожиданием участи, что ни одна чёрточка не дрогнула на лицах. Скоро ему это надоело. Он остановился и задумался. Возможно, допустил какую-то ошибку, и эти рабы его не понимают. Пока бродил, на теокалли поднялось уже несколько десятков человек, необходимо было действовать решительнее, иначе брат Иш-Чель взойдёт на жертвенник раньше, чем до него доберётся спаситель.
Амантлан схватил за волосы ближайшего майя и придвинул к нему свою голову в маске со зверским оскалом ягуара. Впрочем, под ней лицо самого Амантлана также не выражало благодушия.
– Кулькан! – голос война напоминал больше рык животного, к тому же он, для пущей убедительности, хорошенько тряхнул майя.
Пленный испуганно вздрогнул. Злобная маска и голос возымели необходимое действие, и несчастный указал на юношу, сидящего недалеко от них. Амантлан отпустил жертву и быстро подошёл к тому, кого искал так долго.
– Кулькан? – немного смягчил тон предводитель ягуаров. Юноша поднял на него глаза и спокойно осмотрел с головы до ног, вкладывая во взгляд интерес, презрение и удивление, затем невозмутимо кивнул и отвернулся, но Амантлан успел заметить живой огонёк в глазах.
– Этот человек пойдёт со мною, отвяжите его! – приказал он своим людям, которые неотступно следовали за ним.
Самое главное – найти Кулькана – было сделано, осталось теперь вызволить из лап жрецов и фанатиков.
Гордо выпятив грудь, придав лицу и осанке важность едва ли не первого человека государства, Амантлан прошествовал со своей свитой к подножию храма. Там столпились мелкие служители и младшие жрецы, в обязанности которых входил отбор рабов для жертвоприношений текущего дня. Абсолютно безошибочно, одним взглядом опытного военачальника он сумел определить среди всей массы самого алчного.