Рагнар Чёрная Грива
Шрифт:
– Может, и так, - допустил Ульрик.
– Или, возможно, это - его роль в Великой Роте. Его должность, а не его личность. Там, где лорд должен оставаться беспристрастным, его глашатай может говорить безнаказанно. Острый Язык вряд ли станет первым из бардов и герольдов, использованных ярлами для такой роли.
– Я тоже так думал. Но он чувствует ко мне нечто большее, чем роль. Более личное. И это не первый раз, когда он хотел меня прикончить.
Тёмное обветренное лицо Ульрика треснуло в полуулыбке.
– Это правда?
– Были и другие инциденты с
– Ты кажешься уверенным. Но ты не высказался против него, и не обвинил в грехе.
Рагнар почувствовал, что ему наплевать на всё это.
– Я не побегу к ярлу, как ребёнок, которому нужны объятия. Я сам встречаю своих врагов, на своих условиях.
– Если он на самом деле враг. Гнев и домыслы не являются доказательствами, малыш. Но ты пытался сразить его, не так ли? Что было бы, если бы у тебя получилось? Убийство собрата по стае - тяжкое преступление, Чёрная Грива.
– Я не пытался убить его, - сказал Кровавый Коготь, улыбнувшись.
– Я хотел научить его уроку уважения.
– Он говорит то же самое и о тебе.
– Что?!
– усмешка Рагнара превратилась в рычание. Низкий рокот в его горле исказил его слова, сделав их наполненными звериной угрозой.
– Ты говорил с Острым Языком?
– Недолго. Он содержится в апотекарионе левого борта. Они держат вас на противоположных сторонах корабля, пока вы поправляетесь.
– Я уже восстановился.
– Храбрые слова от человека, которого почти выпотрошили. Я бы не отправил тебя охотиться на кракена прямо сейчас, Кровавый Коготь, каким бы сильным ты себя не чувствовал.
– Я дал столько же, сколько получил.
– Я знаю это лучше тебя, - заметил Ульрик, - я видел повреждения его черепа. Но я все же пришёл не для того, чтобы говорить о том, что уже случилось. Я прибыл, чтобы рассказать, что произойдёт сейчас.
Рагнар молча кивнул, ожидая дальнейшего развития ситуации. Холод пробежал по его спине. То, что приговор оглашал сам Убийца, не сулил ничего хорошего.
– Ваша участь уже решена, - сказал Ульрик.
– Ярл уже сообщил всей Великой Роте час назад. Пора искупить грехи, Рагнар Чёрная Грива.
Рагнар безмолвно и подозрительно взглянул на него, но не выдержал и неожиданно даже для себя улыбнулся:
– Мне это не понравится, да?
***
Для ремонта и заправки 'Барионикса' потребовалось семь недель. Фрегату было далеко до того сияющего клинка пустоты, которым он был когда-то, в расцвете своих сил, но благословения и концентрация на работе множества техножрецов и машинных рабов привели к результату. Корабль, скорее всего, будет способен пересечь течения варпа и не распасться по пути на части.
'Хольмганг' и 'Верегелт' давно ушли. Корабли Ярла Громового Кулака отбыли, чтобы сражаться по имя Всеотца, как звал их долг. Ярл отказался ждать завершения ремонтных работ, доверяя его тем,
Обычно полностью укомплектованная команда фрегата Адептус Астартес насчитывает несколько десятков тысяч человек. Когда плазменные двигатели 'Барионикса' разогнались, и их сопла выбросили пламя, на борту находилось несколько сотен человек экипажа, выжившего после долгого стазиса, и ещё четыреста душ, отправленных сюда с палуб Лордом Береком. Собственный корабль ярла ушёл, став легче на четыре сотни душ, что было немалой жертвой даже для 'Хольмганга'. На самом деле, его команда уменьшилась вдвое, так как большое число сервиторов и трэллов пришлось перевести на борт 'Верегелта', чтобы скомпенсировать потери в команде после короткой и жестокой битвы в засаде на краю Мальстрёма.
Самым ценным было то, что ярл Громовой Кулак разбил одну из своих Навигационных Котерий, чтобы боевой корабль Расчленителей оказался способен найти путь домой. Ценность одного Навигатора превышала годовой доход большинства планет, но Берек все равно отдал его, когда 'Хольмганг' отправился в плавание.
Семь недель, проведённых в одиночестве и бездонной пустоте за кропотливым тщательным ремонтом. Семь недель, пока двигатели не запустились, позволив начать путешествие, на которое уйдут ещё месяцы.
На очищенной от трупов и праха командной палубе, возле пустого командного трона стоял Рагнар. Он смотрел на немногочисленных членов команды, сидящих за богато украшенными рабочими станциями. Их числа едва хватало, чтобы управлять основными системами судна. И они вряд ли смогут что-то сделать, если у 'Барионикса' возникнут проблемы. По меньшей мере три четверти пушек корабля были неспособны вести огонь.
Палуба содрогнулась под его сапогами, когда корабль, наконец, ожил. Звезды на оккулусе начали двигаться.
– Проложить курс на Кретацию, - громко сказал он редким группкам трэллов. Потому что это нужно было сказать. Словно корабль мог отправиться ещё куда-то кроме родного мира Расчленителей.
Он изучал Кретацию по гололитическим архивам, наблюдал, как планета вращается в своём медленном танце, и ощущал странное чувство, будто этот мир был ему знаком. Кретация походила на Фенрис очень сильно, и в некоторых моментах очень сильно от него отличалась. Оба мира относились к категории Inhabitare Mortua, мирам смерти, и были яростно враждебны к человеческой жизни. Но Родной Мир был шаром изо льда и бушующих океанов, а Кретация - сферой, сплетённой из джунглей. Её лицо имело ядовито-зелёную окраску, а Фенрис казался сине-белым морозным призраком.
Рагнар облокотился на перила, окружавшие центральное возвышение, и задумался. 'Смогу ли я ещё когда-нибудь увидеть Родной Мир?' Изоляция глубокого и полного отделения от его стаи и роты не была для него чем-то новым, особенно для воина с таким ярким и кровавым прошлым. Но всякий раз расстраивала и никогда не приветствовалась Волком. Стайные животные всегда долго привыкают к одиночеству и самим себе, и Рагнар ничем от них не отличался.
– Ты готов, брат?
– спросил он через плечо.