Рагнар Чёрная Грива
Шрифт:
А потом пришли Волки. Скарат пытал и приговорил их без ведома сержанта. Ворейн все ещё не знал, как отнестись к самоуправству Капеллана. Скарат нарушил все границы, и сомнений это не вызывало, но Ворейн решил довериться опыту старшего воина, искушённого в вопросах души Ордена.
Мир с Волками Фенриса? Правда?
Он был сержантом. Вряд ли он мог принимать такие решения за целый Орден Расчленителей.
В залах крепостей-монастырей Адептус Астартес всегда звучали эхом звуки военной машинерии, от изготовления оружия до молитв-напевов и тренировок воинов, составляющих Орден Космодесанта. Серый каменный
Его мир был ограничен огромными арками и изогнутыми каменными стенами. В его ушах навсегда засел звон и грохот плавилен и кузниц, выдававших заряды для болтеров, и грохот разрывов этих зарядов, выпущенных в мишени. Час, за часом и за часом.
Только одно отличало подземный замок Ворейна от других монастырей-крепостей Адептус Астартес. Присутствие настоящих братьев рядом. В крепостях других Орденов могли одновременно находиться сотни Космодесантников полного посвящения, выполняя свой монашеский обет или долг хранителя. В цитадели Расчленителей всё было совсем не так.
Ворейн, вместе с холерично-переменчивым и холодно-безмятежным Скаратом, командовал менее чем тридцатью боевыми братьями, обучавшими, в свою очередь, несколько сотен претендентов. По прошествии определённого, очень долгого времени, он обнаружил, что его способность поддерживать разговор почти угасла, атрофировавшись от неупотребления. Как неиспользуемая конечность.
Тренировки, проводимые совместно с его советником-капелланом, по крайней мере, были источником вербального общения. Большую часть времени, которое Ворейн проводил среди примитивных дикарей, отобранных из местного населения Кретации как потенциальные новобранцы, речь была не так уж необходима, и крайне скудна. Даже его братья разговаривали с ним всё меньше и меньше, ощущая его отделение от их общности - отчасти потому, что ему было горько находиться в этом почётном изгнании, а отчасти потому, что были осведомлены, что сержант, несомненно, будет в скором времени повышен и введён в командный совет Ордена. Рота скаутов вот уже несколько лет как была лишена формального лидера.
Он часто наблюдал, как примитивные дикари сражаются костяными кинжалами в тени гордых знамён былых крестовых походов Расчленителей. Это были самые младшие посвящённые, едва вступившие в новую жизнь претендентов, но их мускулистые тела уже были исполосованы шрамами так, что это и не снилось большинству имперских граждан.
Странно было думать, что всего лишь сто лет назад сам Ворейн был одним из таких новобранцев. Охотником из дикого племени. Как же мал тогда был его мир! Пробуждение, еда, охота, сон. Выживание. Что ещё было тогда? Он не имел никакой возможности узнать ничего об огромной, широко раскинувшейся галактике и её миллионах угроз Человечеству.
В этой простой дикости была определённая невинность. Чистота варварства.
– Нам нужно кое-что обсудить, - сказал Скарат, когда они оба наблюдали за тренировкой новобранцев. В зале с высокими арками раздавались вопли и проклятия бойцов из разных кланов, грохот бронзового оружия и удары племенных барабанов, эхом отражающиеся от стен. Прогорклый воздух был насыщен
– Этот урожай бесполезен, - ответил сержант.
– Ворейн, ты кажешься слишком задумчивым.
Сержант не ответил. Ворейн не видел хоть каких-то многообещающих посвящённых в этой партии. Из всей толпы не нашлось ни одного будущего Расчленителя. Их кровь стечёт через решётку кровостока ещё до захода солнца.
– Я сказал, мы должны что-то сде...
– Я тебя слышал, - Ворейн уже шёл впереди, двигаясь между группами сражающихся бойцов разных племён. Без брони, одетый только в монашескую робу Ордена. Его лицо и руки были открыты их взглядам. Он перевернул обезглавленное тело мыском кожаного сапога, нагнувшись, чтобы взять каменный топор из рук павшего бойца.
'Прекрасное оружие' - подумал Ворейн. Запятнанное кровью чёрное лезвие сияло в туманном свете, пробивавшемся через витражи. На них изображалась сцена с примархом Сангвинием во всей его славе перед Вратами Вечности. Когда-то. Сейчас изображение потемнело до черноты, оплетённое лианами, взбирающимися по крепостным стенам. Доспехи примарха на витраже тоже почернели и были заплетены лозой.
Топор казался невесомым в руке Расчленителя, но его присутствие успокаивало. Эхо времён, когда выживание было единственным вопросом, и победа была единственным ответом.
Вокруг него варвары замедлили свои движения, отступая от возвышающегося над ними воина. Они встретились лицом с полубогом, и встретили его сузившимися глазами и сжатыми зубами, крепко сжимая своё оружие.
Расчленитель сбросил свою робу одним слитным движением могучих плеч. Воины отступили ещё дальше, подняв свои примитивные клинки.
Всего их было тридцать и один. Ворейн потратил пятьдесят секунд на то, чтобы убить их всех.
Когда его кровавая работа была завершена, он остановился посреди залы, прислушиваясь к звукам падения тел незадачливых претендентов через решётки в полу. Резкое шипение и бульканье текущей крови успокоило его раздражение и умерило головную боль. Ни одному из них даже не удалось блокировать удар. Независимо от того, насколько сильными выращивала своих детей Кретация, только один из тысячи был достоин надеть черные и красные одеяния Ордена.
Ворейн с отвращением бросил недавно позаимствованный у мертвеца топор на пол, залитый кровью и жизнью.
– Ещё один бесполезный урожай, - согласился Капеллан.
Ворейн вернулся к нему.
– Ты сказал, что нам нужно что-то обсудить. Я полагаю, ты про Волков?
Разорванные сражениями черты лица Скарата исказились улыбкой.
– Спустя три недели за стенами? Их кости уже очищены от мяса падальщиками, и отбелены солнцем. Мы получили известия со звёзд, а не из лесов Кретации.
Ворейн насторожился. Он не смог скрыть надежду в голосе.
– От лорда Сета?
– На самом деле, да.
Сержант ударил себя кулаками в грудь, крича от ликования в высокий потолок камеры. Скарат наблюдал за ним, дожидаясь, пока выплеск эмоций затихнет.
– Все кончилось?
– спросил, наконец, Ворейн.
– Мы вернёмся, чтобы служить в боевой роте?
Он чувствовал, что вопля здесь, в подземелье, недостаточно. Хотелось взбежать на стену, к зубцам укреплений, и донести свою радость до ночных небес.