Ракета в морг
Шрифт:
Уимпол обнял её.
— Тише ты. Нет там никакой буки. Ничего не случится.
Но его глаза, подобно Дженни и сестре Урсуле, оставались прикованными к двери.
Она открылась, и Хилари вышел невредимый. Но этот Хилари был ещё более нервным и потрясённым, чем прежде.
— Знаете, от кого был этот звонок? — потребовал он. — От него. Дункана. Он вышел под залог. Хочет прийти и видеть меня. Говорит, что хочет убедить меня снять обвинения, что он невиновен. Невиновен, говорит. Но он хочет прийти сюда… Он убьёт меня, говорю вам. Он убьёт меня. Он может проходить сквозь запертые двери и стены и закалывать
Его дрожащие руки с трудом удерживали бутылку.
5
Лейтенанту Маршаллу пришлось попотеть в бюро регистрации призывников.
— Но, лейтенант, — настаивал лысый пожилой клерк, — мы просто не можем вам позволить посмотреть заявление. Они строго конфиденциальны. Если мы позволим использовать их в полицейских нуждах, лучше просто создать гестапо и решить проблему.
— Послушайте, — взмолился Маршалл. — Умер человек. Я пытаюсь поймать его убийцу. Американский союз гражданских свобод не вцепится в вас за то, что вы поможете мне это сделать.
— Прошу прощения, но правила есть правила. Сами видите, лейтенант…
— Вижу. Но я не вижу, чтобы вы вносили большой вклад в защиту гражданских прав, или общественного благосостояния, или чего угодно, задерживая здесь человека, который пытается предотвратить новые убийства.
Клерк немного смягчился.
— Если бы вы сказали мне, какие именно сведения вам нужны, я мог бы вам помочь. Если это вопрос опознания?..
— Главным образом. Но чертовски трудно задать конкретные вопросы. Чего я хочу, так это просто взглянуть на всё это, чтобы получить общую картину. Что-то смутно грызёт мой разум и никак не может обрести форму. Но больше всего я хочу знать, была ли у него семья? Если да, они могут помочь мне.
Клерк вернулся с заполненной анкетой и старательно держал её вне поля зрения Маршалла.
— Нет. Семьи нет. Отец и мать умерли, никаких иждивенцев на нём не числится. Что ещё вам нужно знать?
— Не могли бы вы… — ощупью продвигался Маршалл, — не могли бы вы сказать, когда и где он родился?
— 5 августа 1915 года. Здесь, в Лос-Анджелесе.
— Удобно. Тогда можно проверить… Но что это докажет, когда я проверю? Так. Одна важная вещь — если это не слишком нарушит доверие противника гестапо: что говорится в ответе на вопрос “Использовали ли вы когда-нибудь другое имя?” — Он улыбнулся, представив, сколько имён указал в карточке Остин Картер. Должно быть, там стали звонить в ФБР.
Клерк нахмурился.
— Не уверен, что я имею право предоставить эту информацию. Но, похоже, там ничего нет. Забавно… Он как будто хотел туда что-то вписать и передумал. Вероятно, стал вносить ответ не в ту строку. Это часто бывает.
— Так, — подался вперёд Маршалл, — могу я взглянуть?
— На эту… эту загогулину? Только на неё?
— Только на неё. И всё.
— Очень хорошо, — вздохнул клерк. Он прикрыл лист промокашками так, чтобы не было видно ничего, кроме одной строчки, и положил его перед лейтенантом. — Похоже на заглавную “J”.
Маршалл вгляделся:
— Спасибо, — проговорил он,
— Хотелось бы мне, чтобы вы отвечали за дорожное движение. Я не планирую совершать убийство.
— Не унывайте, — сказал Маршалл. — Никогда не знаешь наверняка.
* * *
Туманное покусывание в мозгу усилилось. Это была безумная идея, слишком дикая, чтобы упоминать её кому-нибудь из сослуживцев, быть может, слишком дикая даже на вкус Леоны. Сестра Урсула была единственной из пришедших к нему на ум, кто не заулюлюкал бы в ответ.
Он достал запоздалую телеграмму из Чикаго, так озадачившую его, когда он получил её час назад, и перечёл. Она начинала обретать смысл. Соответствовала тому, другому фрагменту. Если бы он только мог получить какое-нибудь прямое доказательство…
Первой остановкой стала публичная библиотека. Он пролистал карточный каталог, прочёл записи под заголовком “Фоулкс, Фаулер Харви (1871–1930)”, выписал два телефонных номера и отправился в отдел истории и биографики.
Сначала он заказал “Кто есть кто” за 1928–1929 годы. Прочитав там запись, он кивнул. Подтверждение было не полным, но идея, по крайней мере, не опровергнута. Затем он принялся торопливо листать две толстые книги. Сумасшедшая идея смотрелась лучше, чем когда-либо.
Следующей остановкой стало бюро регистрации рождений и смертей. Выйдя оттуда спустя полчаса, он сиял столь же ярко, как когда родился его сын.
6
Когда сестра Урсула вернулась в монастырь, в патио курил трубку лейтенант Маршалл. Завидев её, он вскочил на ноги и нетерпеливо подошёл.
— Сестра, — воскликнул он, — кажется, я что-то нашёл! И если это сработает, мы освободим и оправдаем Мэтта быстрее, чем тот недоумок из Пасадены успеет сказать “лейтенант Келло”.
Сестра Урсула счастливо улыбнулась.
— Расскажите мне об этом великом открытии, — призвала она. — Но прежде расскажите остальное. По возможности, быстро, но не пропуская слишком много. Терпение святого и изобретательность злодея не могли бы вытянуть связную историю из бедняжки Мэри. Пожалуйста, предоставьте мне все сведения, какие только сможете, чтобы я могла оценить по достоинству вашу новую находку.
— С удовольствием. Я сам смогу разобраться в своих мыслях, сестра, если изложу их вам. Вы задаёте правильные вопросы, и у вас есть чувство меры. Так вот. Посмотрим; до самой запертой комнаты вы знаете. А потом…
Он быстро, но содержательно обрисовал всё последующее развитие этого возмутительного дела вплоть до ареста Мэтта. И, рассказывая, он не переставал удивляться искусной уместности вопросов монахини и умелой быстроте, с какой она улавливала все факты.
Когда он закончил, она некоторое время молча размышляла, а затем проговорила:
— Всё достаточно очевидно, не так ли? Кроме одной детали.
— И этот пустяк — личность убийцы?
— Нет. Запертая комната. Личность убийцы вполне ясна. Но доказать обвинение против него и освободить Мэтта будет чрезвычайно трудно, если не преодолеть препятствие, поставленное этой “невозможностью”.