Ранний свет зимою
Шрифт:
Билибин поискал глазами на столе. Вот оно, донесение:
«На станцию Иннокентьевскую прокламации привозятся поездными бригадами и распространяются в депо. Замечено, что рабочие депо собираются в поле, что-то читают, горячо обсуждают и замолкают при подходе лиц, не популярных в рабочей среде».
То-то и оно, что «не популярных». Для глубокого проникновения в массы нужны люди иного склада, из среды самих рабочих. И среди интеллигенции следует искать полезных людей. Готовить их постепенно. Заполучить мелкую личность, поймать на какой-нибудь страстишке,
Не стоит также пренебрегать знакомством в деловых кругах. Тут Билибин вспомнил Чуракова.
Аркадий Николаевич посетил Билибина тотчас после возвращения из-за границы. Причиной визита послужила все та же брошюрка, найденная у Ипполита среди учебников.
Чураков нисколько не опасался, что Ипполита увлечет революционная деятельность. Но соответствующие организации интересуются только фактами. Раз есть преступного содержания брошюра — значит есть и состав преступления, как это называется у юристов. Может быть, его сын Ипполит уже взят на заметку!
В другое время Чураков-отец, пожалуй, и не придал бы этому большого значения, но сейчас пошли такие времена: забастовки, протесты… Говорят даже, что администрация железной дороги переехала с Дальнего вокзала на жительство в город. В такое время и впрямь лучше быть подальше от кипящего котла: не ровен час — ошпаришься.
Чураков встречал Билибина в Дворянском собрании. Он отправил ротмистру записку с нарочным, просил принять. И тотчас получил приглашение.
Аркадий Николаевич явился в черной визитке и с похоронным выражением лица, приличествующим данному случаю. Заявил, что явился по делу, хотя и личному, но не лишенному государственного интереса, и что он надеется в лице ротмистра найти советчика и получить моральную поддержку.
Билибин заверил, Чураков изложил. В доказательство своей готовности к услугам вынул из портфеля крамольную брошюрку.
Ротмистр мельком взглянул, небрежно бросил:
— Заграничное издание. Ходит по Чите в двух экземплярах. Привезена адвокатом Каневским, человеком весьма приличным. В общем ничего серьезного…
Из дальнейшего нельзя было понять, известно ли ротмистру что-либо о революционной деятельности Ипполита Чуракова или нет.
Аркадий Николаевич подумал: Билибин соображает, небось, что не Чураковы подготавливают революцию.
Ротмистр проявил любезность даже сверх ожидаемого. Пообещал лично переговорить с Ипполитом.
— И лучше будет, — заметил он, — если мы познакомимся как бы случайно.
Аркадий Николаевич горячо благодарил.
Билибин сдержал обещание. Знакомство произошло в бильярдной и как-то незаметно для Ипполита укрепилось. Внимание Билибина и польстило Ипполиту и вместе с тем обеспокоило его: «Что ему от меня надо?»
Но Ипполит вскоре убедился, что ротмистру ничего не надо. Просто интеллигентный человек, любит молодежь, делится своими мыслями, подчас оригинальными… Ипполиту нравилось, что ротмистр говорил ему доверительно, как равному:
— Вся политическая борьба — это печальное недоразумение. С обеих сторон, поверьте мне, встречаются прекраснейшие личности.
И действительно! Вот говорят:
«Дело вовсе не в том, чтобы раз навсегда прибиться к какому-то берегу. Вовсе нет! В жизни надо испытать все. Наблюдать, сопоставлять… Плавать меж берегов, выбирая удобные заводи то тут, то там…»
Ипполит окончил гимназию, но отец не пустил его в университет. Пусть пройдут эти смутные времена, а то студенты больше бастуют, чем учатся. Он сам занимался с Ипполитом: необходимо же его сыну знать основы коммерции. Ипполит путался в тонкостях вексельного права. Коммерческая арифметика совсем не походила на обычную арифметику. Кто бы мог подумать, что каждый шаг в торговом мире регламентируется государственными установлениями! И как смешно называется текущий счет в банке: контокоррент!. Будто петух кричит. Ипполит повторял смешное слово на все лады. Отец обругал: «Оболтус! Толку с тебя не будет!» Ну и пусть!
Ипполиту все опротивело в родном городе. Сонечка вышла замуж за картежника с дурацкой фамилией, растолстела, ездила, как все местные дамы, на пикники с компанией, на долгуше [16] .
Уехать бы за границу снова…
Встречи с Билибиным волновали и освежали.
Глава IV
ВЕСЕННИЙ ВЕТЕР ВСЕХ ВЕТРОВ БЫСТРЕЕ
Итак, ему поручено написать первую прокламацию, первое обращение Читинского комитета партии к рабочим. Этой листовкой комитет заявит о своем существовании, о своей борьбе.
16
Долгуша — род экипажа, линейка.
Ночь. Свеча оплывает на медный подсвечник. Весенняя, еще голая ветка стучит в окно. Миней пишет первомайскую листовку.
В коротком листке можно сказать только самое важное.
Сбросить царя, уничтожить самодержавие, установить восьмичасовой рабочий день, свободно высказывать свои мысли на собраниях, в печати… И это только первая ступень к счастью людей.
Рука быстро наносит на бумагу тонкие прямые строчки, но мысль летит быстрее. Как весенний ветер, что всех ветров быстрее, несется она к далеким вершинам. Россия социалистическая! К ней — эта первая ступень…
Огромен мир труда. И во всем мире идет сейчас тайная, дружная, радостная работа: рабочие готовятся к Первому мая. Одни в этот день открыто сойдутся на городских площадях. Другие с рассветом будут тайно пробираться в условленные места, собираться там небольшими группами, украдкой из-за пазухи доставать заветное кумачовое полотнище. И потом, обманув бдительность полиции, кипящим потоком вольются в широкие русла улиц.
И повсюду — по площадям столиц и по пыльным дорогам фабричных поселков — пройдут в этот день со своими боевыми песнями рабочие люди, чтобы открыто заявить: мы — сила, нашим трудом движется жизнь, строятся города, прокладываются дороги! Все ценности мира создали мы. Будущее — наше!