Ранняя осень
Шрифт:
Пол пожал плечами.
– Ты когда-нибудь видел здание "Крейсер" в Нью-Йорке? Или "Вулворт"?
– Я никогда не был в Нью-Йорке.
– Ничего, когда-нибудь обязательно съездим, - пообещал я.
Две белки быстро спустились по стволу дерева, перебежали по земле и пулей взлетели на другое дерево.
– Рыжие белки, - объяснил я.
– Обычно мы привыкли видеть серых.
– А какая между ними разница?
– спросил Пол.
– Ну, кроме цвета, серые чуть крупнее.
Пол промолчал. Где-то на озере шлепнула рыба. Мимо нас пролетела бабочка-данаида и, описав круг, села
– Я много думал о том, что вы тогда говорили. Ну, что нужно быть этим... ну, не зависеть от других людей...
– Автономным, - подсказал я.
– Да. Но как все это связано с тем, чтобы строить дом и таскать штангу? В смысле, я понимаю, что вы говорили, но...
– Он пожал плечами.
– Вообще-то это то, чему именно я могу научить тебя. Я же не могу научить тебя писать стихи, играть на рояле или рисовать, или решать дифференциальные уравнения.
Я допил пиво и открыл еще одну банку. Пол все еще пил первую. Это было "Хайнекен" в темно-зеленых банках. Я не смог купить "Амстель", а "Бек" продавали только в бутылках. Но для лесной хижины все же как-то больше подходили банки. Пол допил пиво, сбегал в дом и принес еще одну. Открыл и покосился на меня краем глаза.
– Что будем делать завтра?
– спросил он.
– А чего бы тебе хотелось? Завтра же суббота.
Он пожал плечами. Будь он чуть посильнее, я бы так вымотал его на тренировке, что он просто не смог бы сделать этот жест.
– Как это?
– спросил он.
– Если бы ты мог делать все что хочешь, что бы ты выбрал?
– Не знаю.
– Как ты думаешь, чем ты будешь заниматься в двадцать пять?
– Не знаю.
– Есть какое-нибудь место, куда бы тебе хотелось пойти? Куда тебя никто не водил, а сам ты боялся попросить?
Он сделал глоток пива.
– Мне нравится кино "Красные башмаки".
– А на балет не хочешь сходить?
– спросил я.
– Можно, - безразлично ответил он и сделал еще один глоток пива.
Глава 19
Наступило субботнее утро.
Я надел синий костюм, белую рубашку от "Братьев Брукс" и синий галстук в красную полоску. Получилось очень стильно, особенно вместе с черными туфлями и "Смит-и-Вессоном" в правом кармане. Серебристая сталь прекрасно гармонировала с серыми носками.
Пол вышел из комнаты в рыжевато-коричневом вельветовом пиджаке, коричневых брюках и бледно-голубой нейлоновой рубашке с темно-синими карманами. Галстука не было. Из-под расстегнутого воротника рубашки выглядывала все та же застиранная майка. На ногах - черные носки.
– Самое ужасное обмундирование из всех, какие мне приходилось видеть после возвращения из Кореи, - поморщился я.
– Что-то не так?
– Ты похож на Мортимера Снерда, когда тот выперся на соревнования.
– Но у меня больше ничего нет.
– Значит этим и займемся после завтрака. Купим тебе какие-нибудь шмотки.
– Ас этими что делать?
– Носи пока, - ответил я.
– А когда купим новое, выбросишь.
– А кто такой Мортимер Снерд?
– Знаменитая кукла одного чревовещателя времен моей молодости. Эдгар Берген его звали. Он уже умер.
– Я видел его по телевизору в какой-то
Поездка в Бостон заняла три с половиной часа. Почти всю дорогу Пол крутил радио, то и дело переключаясь с одной музыкальной программы на другую. Я не мешал. Это была расплата за бейсбольный матч, который ему пришлось слышать накануне. Без четверти двенадцать мы прибыли в Бостон.
Я остановил "Бронко" на Бойлстон-стрит перед магазином "Лутс".
– Зайдем сюда, - сказал я.
– Вы себе здесь покупаете одежду?
– спросил Пол.
– Нет. Фигурой не вышел. Они все больше на худых специализируются.
– По-моему, вы тоже не толстый.
– Нет, но я немного, как бы это сказать, деформированный. Верхняя часть слишком большая. Как бокал для шампанского. Лацканы на пиджаках вечно оттопыриваются. И рукава слишком узкие. А такого, как ты, они в настоящего красавца могут превратить.
– Такого, как я, тощего?
– Нет. Ты был тощим. А теперь стал просто худым. Ну, пошли.
Мы вошли в магазин. У самого входа к нам подскочил стройный, элегантный продавец.
– Слушаю вас, сэр.
На нем был бледно-серый двубортный костюм, рубашка с круглым воротничком и аккуратно завязанный светло-голубой галстук. Из нагрудного кармана выглядывал белый шелковый платок. На ногах - модельные туфли из тонкой кожи. Лицо украшала аккуратная бородка. Ну прямо хоть целуй его и все. Но я все же решил воздержаться.
– Мне нужен костюм для мальчика, - сказал я.
– Понятно, сэр, - кивнул продавец.
– Пойдемте со мной.
Магазин поражал обилием медных украшений, дубовой мебели, мягких ковров и изящных люстр. Мы вошли в лифт, и я тихо сказал Полу:
– Когда я попадаю в такой магазин, мне всегда хочется забиться в какой-нибудь дальний угол. Но приходится терпеть.
В глазах у Пола застыло изумление.
– Этому тоже пришлось долго учиться, - добавил я.
Мы купили Полу темно-серую "тройку" европейского покроя, черные кожаные туфли с кисточками - почти такие же красивые, как и у меня, две белых рубашки, красно-серый полосатый галстук, красно-серый шелковый платочек в нагрудный карман, две пары длинных серых носков и черный кожаный ремень. И еще мы купили две пары светло-серых брюк, синий спортивный пиджак с медными пуговицами, синий галстук в белый горошек и бледно-серый шелковый платок в нагрудный карман. Уступив нашим просьбам, портной магазина согласился к вечеру немного укоротить брюки. Оба пиджака сидели превосходно. Я подал элегантному продавцу чек на семьсот пятьдесят долларов. Он покачал головой и подвел меня к прилавку. Чек приняла менее элегантная девушка. Продавец был слишком важной персоной, чтобы считать деньги.
– К пяти часам брюки будут готовы, сэр.
Я поблагодарил, и продавец предоставил меня заботам девушки.
– Мне нужны два каких-нибудь документа, - сказала она. Во рту перекатывалась жевательная резинка. Фруктовая, судя по запаху.
Я вручил ей права и удостоверение детектива. Она дважды внимательно прочла удостоверение.
В десять минут четвертого мы вышли на улицу.
– Когда-нибудь был в Музее изящных искусств?
– спросил я у Пола.
– Нет.
– Пойдем посмотрим.