Ранняя осень

Паркер Б Р

– Нет.

– "Нет" что?

– Ничего из всего, что ты сказала.

– Ну и?

– Значит нам нужен какой-нибудь план.

– По-моему, тоже, - согласилась Сюзан.

– Во-первых, я не знаю, захотят ли родители вообще ввязываться сейчас во все эти суды. Никому из них мальчишка не нужен. А если и нужен, то только затем, чтобы досадить друг другу. Если они попадут в суд, чтобы вернуть его, я постараюсь доказать, что они не в состоянии воспитывать парня, и могу вытащить на свет божий такие вещи, которые сильно подмочат их репутацию. Не

знаю. Может они или один из них из-за того, что я не желаю отдавать им сына, так взбесятся, что подадут в суд, а может старик опять спустит с цепи своих шавок. Хотя склонен думать, что после первых двух провалов у них может поубавиться прыти.

– Даже те родители, которые не любят своих детей, не хотят терять их, - возразила Сюзан.
– Дети - это собственность. Иногда единственная собственность родителей. Не думаю, что они захотят потерять его.

– Но он им не нужен.

– Не имеет значения. Просто это нарушает привычные человеческие рамки. Никто не может учить меня, как мне обращаться со своим ребенком. Я все время наблюдаю это в школе. Родители, которые постоянно подвергают физическим оскорблениям своего ребенка, сами, будучи детьми, подвергались физическим оскорблениям. Но попробуй отобрать у них ребенка, они глотку перегрызут.

– Значит ты считаешь, что они попытаются вернуть его?

– Уверена.

– Это усложнит дело.

– И суд вернет им его. Они могут быть не очень хорошими родителями, но они не оскорбляют его физически. У тебя нет никаких мотивов.

– Знаю, - вздохнул я.

– Если они, конечно, обратятся в суд. Как ты сказал, отец вполне может спустить с цепи своих шавок.

– Да. Я сейчас как раз думаю, откуда у него могут быть связи с этими подонками. Агент по продаже домов и земельных участков обычно не связан с такими людьми, как Бадди Хартман.

– Ну и?

– Так какими же делами занимается Мэл Джакомин, если у него есть такие знакомые, как Хартман?

– Может он когда-то продавал ему какую-нибудь недвижимость или страховой полис?

Я покачал головой.

– Нет. Такие, как Бадди, не совершают законных сделок. Он бы просто нашел способ как-нибудь украсть этот полис.

– И что же ты думаешь?

– Думаю, что, если бы мне удалось раскопать что-нибудь против Мэла, а может и против Пэтти тоже, я бы имел неплохой козырь в борьбе за Пола.

Впервые за несколько часов Сюзан улыбнулась мне.

– Так что же это получается, мистер сыщик? Как я понимаю, вы хотите заняться шантажом?

– Именно, - кивнул я.
– Самым настоящим шантажом.

Глава 24

Я зашел за Полом в спортивный клуб "Харбор".

– Он сегодня выжал лежа пятьдесят килограммов, - похвастался Генри.

– Неплохо, - улыбнулся я.

– Просто штангу "Универсал" легче жать, - смутился Пол.

– Пятьдесят есть пятьдесят. Какая разница.

Я повел Пола в кафе-самообслуживание "Куинси" в торговом центре "Фейнуил Холл". Мы набрали полные подносы разных блюд и уселись за столик.

– У меня есть план, - сообщил

я.

Не отрывая взгляда от тарелки, Пол молча кивнул.

– Я хочу попытаться раскопать что-нибудь о твоих родителях, чтобы шантажировать их.

– Шантажировать?
– Пол вскинул брови.

– Не для денег. Или, по крайней мере, не для денег для себя. Мне нужен какой-нибудь козырь, чтобы заставить их оставить тебя да и меня тоже в покое. Ну и попытаться сделать так, чтобы они оказывали тебе материальную поддержку.

– И как вы это сделаете?

– Твой отец знает кое-каких мерзких типов. Думаю, нужно выяснить, откуда у него такие связи.

– Его посадят в тюрьму?

– А ты был бы против?

Пол покачал головой.

– У тебя есть к нему какие-то чувства?

– Он мне не нравится, - ответил Пол.

– Конечно, все не так просто, - попытался возразить я.
– Ты все же обязан считаться с его мнением, его чувствами. Ведь он твой отец. Тебе от этого никуда не деться.

– Он мне не нравится, - повторил Пол.

– Об этом нам нужно будет еще поговорить, возможно вместе с Сюзан. Но не обязательно прямо сейчас.

Я откусил бутерброд с сыром и авокадо. Пол принялся за рулет из омара.

– Хочешь помочь мне выяснить все это?
– спросил я.

– Насчет отца?

– Да. И насчет матери тоже. Но мы можем раскрыть такие вещи, которые тебе будет не очень-то приятно узнать.

– Мне все равно.

– Все равно, помогать мне или нет?

– Нет. Мне наплевать, если я узнаю что-то об отце и матери.

– Хорошо. Значит, решено. Но запомни, может случиться так, что тебе не будет все равно. И будет больно и неприятно.

– Они мне не нравятся, - снова повторил Пол, доедая рулет.

– Ну ладно, - кивнул я.
– Тогда приступим.

Моя машина стояла на площадке за зданием таможни, под знаком "ТОЛЬКО ДЛЯ ТРАНСПОРТА ВЛАСТЕЙ". Когда мы шли к ней. Пол шагал чуть впереди. С тех пор, как я забрал его, он немного подрос. И начал раздаваться в плечах. На нем были джинсы, темно-синяя майка "Адидас" и зеленые кроссовки "Найк" на синих "липучках". На руках уже слегка прорисовывались трицепсы. Да и спина стала чуть шире. Он двигался немного прямее, чем раньше, в походке чувствовалась упругость и пружинистость. Некогда бледная кожа покрылась темным, хотя еще и чуть красноватым, загаром.

– А ты неплохо выглядишь, - заметил я, когда мы сели в машину.

Он промолчал. Я проехал по Атлантик-авеню, пересек мост Чарлзтаун и остановился у бара за площадью Сити. Фасад бара был отделан под камень. Слева от входа - витрина с зеркальными стеклами и неоновой вывеской:

"ПИВНАЯ "ГОЛУБАЯ ЛЕНТА". За вывеской висела грязная ситцевая занавеска.

Мы с Полом вошли внутрь. Справа тянулась длинная стойка, слева стояли столики. На высокой полке - цветной телевизор. Шел матч между "Сокс" и "Милуоки". Я забрался на высокий табурет и указал Полу на соседний. К нам подошел белобрысый бармен с татуировками на обеих руках.