Рапсодия гнева
Шрифт:
– И что ты предлагаешь?
– Идти своим путем! – уверенно кивнул Андрей. – Не оглядываясь ни на их мнение, ни на чье-то другое. Делать так, как нам лучше, а не просто гоняться за чужими тенями. Кто сказал, что нельзя бить первыми? Мораль? Так они ее и придумали! Придумали лишь затем, чтоб навязать свои правила. А мне плевать на это. Вот и все. Я не буду ждать, пока они придумают что-то новое. Я хочу бить первым и сам навязывать правила.
Саша на секунду задумался. Он уже чувствовал очень неясную правоту старого друга, да и сам думал так же, просто хотел разобраться в себе, в своих ощущениях, мыслях. Не плестись в хвосте… Да, это могло бы решить многое. Но обязательно
Там, в Каравьюрте, все было иначе. Шла война, и нежданно явившаяся третья сила мешала выполнить боевую задачу. Можно было вести переговоры с американцами, но это была бы игра по их правилам. Они этого и ждали – для того и высаживались. Нужно было бить первыми, и Саша с Андреем ударили. И выиграли ту маленькую, но такую важную для себя войну. Даже Андрей выиграл, хотя очень многие считали иначе.
– Что ты хочешь сделать конкретно? – едва слышно спросил Фролов.
– Я говорил с Громом, – удивил Сашу Андрей. – Он предполагает, что можно рвануть корабли прямо у стенки. Он же у нас морской диверсант, объяснил, как и что делать. Пять килограммов тротила у меня есть. Достаточно. Надо сделать мину на магнитных зацепах и установить в кормовой части возле вала винта. Двух с половиной кило на корабль хватит вполне. Покорежит обшивку, сорвет или в крайнем случае согнет ведущий вал. Затонуть они от этого не затонут, да и все равно глубина маловата, но притопятся и ход потеряют. Убиваем двух зайцев! Им ведь надо будет ремонтироваться, значит, заплатят городу денег. А во-вторых, позору-то сколько, когда корабли в доки на буксире потянут! Десантники…
Саша мысленно улыбнулся. Ему очень понравился этот простенький план, ставящий американцев в дурацкое положение. К тому же не придется никого убивать.
– А почему не пойдешь сам? Я-то тебе зачем? – Он постарался не выпустить улыбку наружу. – Там одному делать нечего. Юсовцы ведь самоуверенные до ужаса, противодиверсионную службу вообще не выставляют, разве что на ночь.
– У меня нет аппарата… – хмуро ответил Андрей. – И взять негде. А у тебя в кладовке АВМка ржавеет. Кстати, когда баллоны в последний раз забивал?
– Прошлым летом, – фыркнул Фролов. – Некогда мне подводными красотами любоваться.
– А я тебе любоваться и не предлагаю. Так пойдешь или нет?
– Пойду. У тебя детонаторы есть?
– Гром дал две штуки с электровключением. Надо схемку инициации слепить. Ты же у нас когда-то был регулировщиком радиоаппаратуры, а.? Придумаешь?
Саша уже откровенно усмехнулся. Он любил, когда кто-то акцентировал внимание на его познаниях.
– Легко, – довольно ответил он. – Поставлю под пружинную чеку кусок сахара, он через некоторое время растворится и… Бам! Будет все, как они говорят, о'кей. Когда встречаемся? Неизвестно ведь, сколько они простоят. Чего тянуть кота за хвост?
Снова сквозь шипение рации продрался голос дежурного:
– Пятьдесят третий!
– На связи, – недовольно ответил в трубку лейтенант. – Стою на площади.
– У вокзала возле автостоянки ДТП, – бесстрастно сообщил дежурный. – Две единицы без пострадавших. Оформляйте.
– Принял.
Андрей положил трубку и нажал на сигнал, подзывая молодого инспектора.
– Странный ты, Саня… – уже совсем по-доброму, как раньше, улыбнулся лейтенант. – То тебя не уговоришь, то теперь торопишь. Завтра я не смогу, у нас весь взвод на ушах стоит. Макс со Степаном будут сопровождать в Тыловое какого-то юсовского полковника. Блин… По первому варианту, между прочим! Все дороги перекроют, кортеж с мигалками… Дожились. А мне надо сопроводить колонну с детишками в Южный. У них там
– Ладно, давай, – подмигнул Саша.
Он снова почувствовал себя в своей тарелке. Игра в войнушку. Как в детстве. Ничего не изменилось.
Лишь оружие стало настоящим и настоящим стал враг. Но разве в детстве было иначе?
Фролов распахнул дверь, шлепанцы коснулись прогретого за день асфальта. На его место тут же уселся молодой сержант с горящей в глазах жаждой деятельности, машина тихонько тронулась, заполыхали мигалки, позволяя ей влиться в неспешный поток. Взвыла сирена, и поток машин дрогнул, пропуская раскрашенный синим «фольксваген», Андрей умело проехал мимо клумбы, поддал газу и скрылся в уличной суете.
Кромка нависших над городом туч не доходила до горизонта, поэтому, когда солнце опустилось почти к самому морю, его лучи прорвались в город печальным багрянцем, окрасив окна домов огненными сполохами. Все словно вспыхнуло, загорелось, и вдруг, как тревожный крик пожарных машин, пронзил воздух долгий корабельный гудок.
У американцев началось увольнение. Сейчас они пойдут по улицам привычной походкой победителей, в беленьких шапочках, а то и просто в бейсболках, с похотливыми улыбками пялясь на таких доступных, как им кажется, русских женщин.
Саша тоже улыбнулся, медленно достал из кармана монету, подкинул, и она звонко завертелась в пронизанном багрянцем воздухе, через секунду упав на подставленную ладонь. Он улыбнулся еще шире, закинул монету в гущу цветов, на счастье, и расслабленно двинулся вдоль проспекта, наслаждаясь прохладным вечером. Теперь он принял решение четко. А это всегда приносит ни с чем не сравнимое облегчение.
Вариация пятнадцатая
11 ИЮНЯ. АНДРЕЙ
Андрей так и не позвонил.
Тот день был хмурый, прохладный, а Маринин голос в трубке телефонного автомата какой-то совсем беспомощный, даже жалкий.
– По телику передали, – всхлипывала она, и у Фролова отчаянно сжалось сердце. – Он вел колонну с автобусами, а из Тылового сопровождали этого американского полковника на «хаммере». Видно, его водитель решил потягаться с патрульными в скорости, обогнал и вышел на встречную. Эксперт в интервью сказал, что у Андрея было не меньше десяти секунд на принятие решения. Можно было уйти влево, тогда бы автобусы с детьми успели уклониться от столкновения с «хаммером», но встречные машины вынуждены были бы улетать в кювет, а кто-нибудь наверняка влупился бы в передний автобус. Можно было бы уходить вправо, но тогда многотонный бронированный «хаммер» влетел бы прямо в передний автобус с детьми. Там мясо бы было, Саша… Это ужас просто… Короче, Андрей выбрал единственный безопасный для всех вариант. Принял весь удар на себя. Патрульная машина… Сашенька, ее показали по телику. Там все перепуталось, переплелось – железо, кровь, осколки стекла. Просто бесформенная груда. Представляешь, какой был удар?
Фролов промолчал. Он с удивительной ясностью представил лицо Андрея в последние секунды жизни. Жена, двое детей. А позади сотни детишек, едущих отдыхать. Он все сделал правильно. Как настоящий боец. Как герой древних сказок. Вдребезги.
Скорее всего, он чувствовал себя камикадзе, атакующим вражеский линкор. Это в его стиле. Да. Газ до пола и ясный взор. Чувствовал ведь… Вот он какой, его главный полдень.
– Ты поедешь в ГАИ? – после паузы спросила Марина.
– Нет, – стараясь следить за голосом, ответил Саша. – Передали, когда похороны?