Рапсодия в тумане
Шрифт:
— А потом я напился с Муром, так что вот, — затянувшись, Аман цапает бутылку и отвинчивает крышку, разнося по кухне неприятный запах. — Продолжаю, в общем. А у тебя тут что произошло?
Сначала я сомневаюсь, что стоит обсуждать мой день сейчас, ведь брату явно не до этого, но мы всегда делились друг с другом, исключением стали только чувства Амана к Нирраю, поэтому, подумав немного, я все-таки выкладываю все как на духу. Рассказываю про охоту и мои выводы про кровь, про то, что с Ирсом у меня произошел интим и что теперь я потерянный и запутавшийся, ну и про
А потом мы молчим, белка уходит из слегка задымленной кухни обратно в сад, а Аман, докурив, отпивает эту гадость прямо из горла. Он тоже не знает, что мне сказать, и я не знаю. Так и сидим в тишине, пока я не прихожу к выводу, что мне это надоело и, сказав брату, что ухожу, улетаю гулять. Я так и не увидел вулкан, а ведь очень этого хотел.
Пока летаю, делаю фотографии для себя и Ниррая (я же обещал, что потом покажу). А вулкан оказывается спящим и совсем не интересным. Я заглянул в жерло, но там просто затвердевшая корка. Это я тоже сфоткал, а потом, спустившись и усевшись на камушек, как и в тот раз я набираю Нирраю, но абонент не абонент. Телефон выключен. Значит, и со мной он говорить не хочет. Жаль… Не уверен, что смог бы ему помочь, но выслушать бы точно мог. Я думал, мы подружились.
Внезапно на меня что-то опускается, и мне так больно, что я кричу, кожу разъедает. А потом я вижу их и сразу понимаю, что это Кошки, хоть внешне они и не похожи на Мура. Не идут, а плывут, настолько это грациозно выглядит, а еще у них куча ремешков, в которых по-любому что-то спрятано. Но через сетку с янтарем я успеваю увидеть не только девушку с рыжевато-русой косой и брюнета с выбритыми висками, но и Руслена. Он стоит намного дальше, еще с парой мужчин из «кошачьих», и подставляет свой телефон, к которому прикладывают другой. Он меня сдал…
Я пытаюсь выпутаться из сетки, но тщетно, только пальцы обжигаю. От боли льются слезы, а исцеляющийся организм ранит снова и снова, и это кажется бесконечным, и голод приходит, да такой сильный, что желудок как огнем охватывает.
Мой телефон, что приземлился совсем рядом, но за сеткой, поднимает девушка и убирает в карман. Надо же мне было так глупо влипнуть… И что делать я совсем не понимаю, если бы не сетка, я бы мог улететь, даже израненный, но она есть, а выхода я не вижу, слишком больно, чтобы соображать. Меня словно запихнули в раскаленный ящик, и что бы я ни делал, я все равно касаюсь его стенок.
Мне не выбраться, не спастись, но, может, Аману удастся с ними справиться. Я почти уверен, что меня убьют. Возможно, это потому, что лица у них очень уж безэмоциональные.
Девушка присаживается рядом со мной на корточки, и в этот момент я не могу думать ни о предательстве в общем-то незнакомого мне человека с «шашлычной» кровью, ни о том, что я каким-то образом пропустил приход «кошек», я думаю лишь о том, что это конец, потому что вижу у нее в руке нож, покрытый янтарем. Надеюсь, Аман справится со всем этим один, а потом резкая, еще более сильная боль в ноге, и темнота.
Глава 36. Мне страшно…
Аман
—
А может, плюнуть на все, заявиться к нему в спальню, или где он там сейчас, и попробовать вымолить прощение? А простит ли? А хочет он или хотел ли он раньше что-нибудь со мной? Или это все игры для разнообразия? Блядь, как же все чертовски сложно.
Проходит, по ощущениям, не меньше нескольких часов, прежде, чем я, отставив недопитую бутылку, решаю, что хватит жрать себя изнутри, что нужно подумать о том, что я тут вообще-то не один и следует уделить время брату. Он же хотел сходить посмотреть вулкан и купить какую-то нелепицу в качестве сувенира, чтобы это напоминало ему о его первом, пускай и вынужденном, отпуске.
Приняв душ, я одеваюсь и, вернувшись на кухню, забираю с подоконника сигареты и телефон, на котором оказывается новое уведомление. Пока я мылся, слышал его вибрацию о деревянную поверхность, но она была короткая, значит, точно не звонок, а следовательно, не особо срочное. Но открыв и увидев фотографию янтарной клетки, в которой лежит Аш, я забываю как дышать. Ноги подкашиваются от ужаса, из-за того, что он снова заперт. В приписке короткое: «Ты знаешь, что нам нужно» — и адрес, куда я должен это принести. Сразу понятно, что это Кошки, пускай я и не настолько осведомлен об их методах работы. Больше некому. То нападение, что было на нашем участке, совсем другой уровень, и я почти уверен, что это дело рук близких Ирсана.
Так, соберись!
Я мотаю головой и бью себя ладонями по щекам, пытаясь отойти поскорее от виски, но, естественно, его влияние хоть и явно короче, чем у обычного человека, все равно так быстро не уйдет.
Надо подумать. Аша схв атили. Как давно? Успели л и его уже увезти или я смогу его найти?
Цапнув пискнувшую белку с ветки, я сую ее в карман кенгурухи, туда же ссыпаю горсть орешков из настольной плошки-кормушки. И, сорвавшись с места, бегу, пытаясь отыскать брата по запаху. Он приводит к подножию вулкана, где и нахожу засохшую кровь на траве. Только бы не убили его…
Кроме этого тут еще куча запахов, некоторые очень уж похожи на цветы, другие на дикие ягоды, но вот запах мороза явно выбивается. Словно снег, чистый, только выпавший. А его априори тут быть не может, тут теплее, чем в Монтре, и я не уверен, что и зимой-то тут это частое явление, что уж говорить про начало лета.
А еще очень человеческий запах шашлыка и еловых шишек. И, насколько я помню по рассказам брата, этот аромат принадлежит тому мужику, что вытащил его из капкана. Бегу по следу и меня выводит к маленькому бревенчатому домику, скрытому от посторонних в лесу.