Расческа для лысого

Зайцева Мария

— Ладно. Ладно.

Он смотрит на меня опять долгим обещающим взглядом, но Миша двигается и закрывает мое взволнованное лицо от его злых глаз, неторопливо и спокойно покуривая.

Капитан сплевывает и уходит. А Миша поворачивается ко мне. И молча смотрит. И взгляд у него недобрый. Но настолько заводящий, что я чувствую, что, еще немного, и потеку, как сучка.

Я отвечю ему злым, насколько это возможно в этой ситуации, взглядом, усмехаюсь и демонстративно сдуваю волосы с лица.

А потом он делает последнюю затяжку, выбрасывает сигарету и

идет ко мне.

И то, как он движется, и смотрит и даже выдыхает дым, заставляет сжимать бедра крепче.

Потому что я понимаю окончательно, что со мной явно беда.

Большая беда.

Полька узнает — убьет.

8. Ленка

— Ну чего, малех, куда встряла?

Миша садится на водительское, опять закуривает и не торопится заводить машину. И на меня не смотрит вроде, но я чувствую, как горят коленки голые от его взгляда. И живот еще сильнее сводит.

Чееерт… Лена, соберись! Ты девушка, а не сучка течная!

Ну, выручил мужик тебя… Опять. Ну и что? Вообще нихера не повод ноги перед ним раздвигать.

Сразу, по крайней мере.

И отчитываться тоже. Он мне не папочка. А прикольно, кстати…

И, прежде чем успеваю подумать, уже ляпаю:

— Только не бей, дяденька!

И сама охереваю от дикой пошлятины, что сейчас болтанула.

Это же…

Бл***.

Это же прям дедди-кинк во всей красе.

Никогда такое мне не заходило. Херня всякая извращенская.

И, судя по тому, что лицо у Миши немного передернулось и даже слегка пятнами пошло, ему этот вариант тоже не нравится.

— Не выступай много, коза, — он, не реагируя на мои слова, опять затягивается и, уже не скрываясь, режет темным взглядом по коленкам и коже бедер, что видна из чуть задравшейся клетчатой юбочки. — А то могу и наказать.

И вот прет меня, прям прет тут же кинуть ему: "Накажи меня, дяденька". Буквально за язык себя кусаю. Потому что это перебор вообще. По всем параметрам.

— Говори, чего от тебя капитану надо?

— Того же, чего и тебе, — фырчу, все же не выдерживая, — чтоб ноги раздвигала и не возражала.

— И как, успешно?

Он смотрит уже так спокойно и насмешливо, что буквально вымораживает. И злостью заливает по самые глаза. А злость и я — это, блин, очень плохое сочетание! То самое, от которого потом серьезно страдает задница.

— Конечно! Так сильно раздвигала, что у него рожа от счастья лопнула! Видел же!

Миша молчит. Смотрит. Тяжело и внимательно. И мне становится мгновенно не по себе. И хочется тут же извиниться и сказать, что это все ерунда, что этот гад меня и пальцем не тронул никогда и не тронет по моей доброй воле, и что я вообще не такая…

Но я не оправдываюсь. Никогда. И теперь не стану.

Помог. И хорошо. Может быть свободен.

Организм мой проклятый, а особенно одно его место, протестуют против такого решения предательской дрожью и пульсацией, но я не собираюсь идти у него на поводу.

Задрав нос, резко

дергаю ручку двери. Естественно, ничего не добиваюсь. Заблокировано. Выдыхаю, поворачиваюсь к молча наблюдающему за моей демонстрацией Мише.

Хочу потребовать, чтоб открыл. И понимаю, что он прям этого ждет. Чтоб поржать надо мной.

Поэтому просто оглядываю его, фыркаю опять и забрасываю ноги в гольфах к лобовому. Прекрасно зная, как задралась от этого движения юбка, и что Миша смотрит именно туда, куда мне надо.

И жду. Прямо жду продолжения.

Ну давай, накажи уже меня, дядя Миша!

Мне хочется.

Ужасно хочется продолжения этого безумия. Хочется его спровоцировать, понять, насколько быстро я могу вывести его из себя. Заставить делать то, что мне необходимо.

— А ты в курсе, — тихо спрашивает он, и голос звучит, хоть и глуховато, но нейтрально, так, что я разворачиваюсь к нему и заглядываю в глаза. Темные и злые. Но спокойные, мать его! Спокойные! — что, при резкой остановке, твои ноги сломаются, как спички? Даже в такой машине, как эта?

Вот чего угодно ждала от него, но не лекции по безопасности!

Это чего еще, блин, такое?

Ты меня трахать будешь или нет?

— Ну ты же будешь осторожен? — с придыханием спрашиваю я и невинно так ресничками хлоп-хлоп… Обычно от такого мои ухажеры теряли связь с реальностью, глупо лыбились и делали все, о чем попрошу.

А этот черт только моргает и отворачивается. А потом просто заводит машину и едет!

Резко трогается, так, что я задницей скольжу вперед и чуть не улетаю на пол перед сиденьем! Еле удерживаюсь за поручень! Сука! Гад!

И нет, мне не кажется. Пока я выбираюсь и усаживаюсь, убирая ноги с панели, он усмехается!

Ах ты скот!

Да вот теперь хрен тебе, а не секс! Даже если опять везет на природу! Почему, кстати, на природу? Чем ему не угодил город? Или женатый и не хочет в дом приводить? Или баба есть? У такого мужика точно есть! Да и плевать. На один раз хорошо потрахаться мне хватило. А больше нифига! Не с той играешь, дядя Миша!

Пока я перебираю в голове варианты и дуюсь, Миша спокойно заруливает ко мне во двор. Домой, значит, привез. И что дальше?

— И что дальше? — спрашиваю я.

— Ничего. Не гуляй больше с взрослыми дядями, малех. А то я не всегда буду рядом.

— "Потому что мимо, дети, я могу не пролетать" — передразниваю я присказку недавно услышанного по телеку детского героя. Миша смотрит на меня удивленно. Ну да, откуда тебе детские современные мультики знать.

— Тебя случаем не Аркадий Паровозов зовут?

— Не понял сейчас.

— Погугли. Умеешь?

— Свободна, малех.

От этого окончательного прощания я отчего-то испытываю разочарование. Жестко он меня с сексом обломал. Гад. Но я же напрямую ни за что не скажу, что хочу его. Никогда. Это в прошлый раз, на озере, я такое сделала. И то только потому, что текилы тяпнула, а она афродизиак, не иначе. Я прикусываю губу, зло смотрю на него, потом шиплю сквозь зубы: