Расчет только наличными, или страсть по наследству
Шрифт:
«Так, никого. А был ли мальчик? Мальчик точно был, но исчез. И что все это означает? Беда со мной или с Гришкой — вот что это означает. Придется разбираться. Надо найти Гришку и поговорить с ним, если, конечно, еще не поздно», — лихорадочно соображала Марья.
— Маш, ты убедилась, что здесь никого нет? — сумрачно осведомился Владимир.
— Да, сейчас нет, но я видела Гришку. Он лежал на полу в полной неподвижности, я еще встряхнула его за плечо, и не надо делать круглые глаза. — Машка оправдываться не умела. —
— А почему ты сразу не позвала на помощь? — удивился Александров.
— Я так испугалась и растерялась, что на автопилоте помчалась к Тоньке и даже про лифт забыла, — объяснила Сергеева.
Повисла долгая пауза.
— Вов, ты что думаешь про все это, а? — вышла из оцепенения Тонька и с хрупкой надеждой в голосе обратилась к мужу.
Александров молчал.
— Вов, что скажешь, Вов? — повторила Тоня.
Александров молчал.
— Ну ответь хоть что-нибудь. — Не сдавалась жена.
Машка с интересом наблюдала за монологом подруги.
Владимир помолчал еще минутку и затем изрек:
— Честно говоря, мистикой попахивает, но тебе, Маш, я верю. — Владимир потер щеки. — Наверное, труп унесли. Ладно, пошли домой, там и поговорим, а если повезет, то и поужинаем.
— Нет уж, я лучше домой пойду, а завтра займусь гришкиными поисками. Я его найду.
— Маш, лучше сначала к нам, а потом уж домой. Выговоришься, обсудим все, тебе полегче станет. — Тонька попыталась успокоить подругу. Но попытка провалилась.
— Я не сумасшедшая и я пойду домой. Созвонимся, все, пока. И сон еще этот дурацкий!
— Какой сон? Про президента? — встрепенулась Александрова.
— Какой к черту президент! — Машка была в ярости. — Мне про Вольского был сон, что на его даче в Малаховке собрание идет какое-то непонятное, кардиналы воду пьют, в общем, фигня полная, но помню я весь сон отлично.
— Выкладывай.
«Бушевали сирень и одуванчики. Дул ветер. Воздух дрожал. В подмосковной Малаховке открылся дачный сезон.
Тишина на даче Вольских казалась обособленной и неживой. В гостиной у круглого стола, в середине которого был водружен стеклянный графин и стояли стаканы, расположились девять персон.
— Господа, приступим, — заявил номер один.
Он заметно картавил, был мал ростом и весьма несдержан.
Собравшиеся хранили молчание.
Глухо стучали ставни.
Номер два откашлялся, погладил свой пышный белокурый парик и произнес:
— В моем секторе проблем нет. Все идет по плану. Ожидается некоторая перестановка сил, но инструктаж я уже провел.
— А персонал? — сварливо осведомился номер первый. — Не следует так идеализировать людей.
Блондин потер переносицу и мягко возразил:
— Я контролирую весь объем работ и отвечаю за него.
— Отвечаете вы, а отчитываюсь я, — погрозил пальцем
— Прошу вас, господа. — Он протянул руку к столу.
Исчезли графин и стаканы, столешниц а ожила и стала медленно вскипать вверх. Из бугристой поверхности столешницы формировались материки, океаны, моря и острова в миниатюрном масштабе. Возникали леса, пустыни, водопады и города.
Живая объемная карта переливалась и подрагивала. Внезапно запульсировал квадрат Юго-Восточной Азии, он увеличился и засиял зеленым.
— Таиланд, цунами, — констатировал номер первый.
Картинка происходящего в Таиланде стала постепенно уменьшаться, затихать и окончательно стала неподвижной.
Потом заалели и ожили Гималаи, Северная и Южная Африка.
— Волнения в Непале, военные действия в Чаде и теракты в Дахабе, — кратко резюмировал первый. — Теперь о приятном: Англия, Испания, Хорватия.
Кардиналы вежливо улыбались.
— Помните о равновесии, господа. На следующей неделе мы передвинем некоторые очаги. Я жду ваших предложений. Тихо, господа, тихо, — удовлетворенно заметил первый, хотя в гостиной уж точно шумно не было.
Внезапно перестали биться ставни. И только потом стих ветер. Наступила тяжелая тишина. Необыкновенная карта исчезла. Стол содрогнулся и принял нормальные очертания. Появились стеклянный графин и стаканы.
Графин на столе дернулся, приподнялся вверх, немного наклонился, и вода полилась в стакан. Стакан подлетел к президенту и застыл в воздухе.
— Спасибо, больше ничего не надо. Благодарствуйте, кардинал, — расслабленно промурлыкал номер первый номеру второму, отпил воды и неожиданно завопил: — Что это за вода? Отвратительный вкус! Кардинал, займитесь этим вопросом, и немедленно, мы здесь задержимся недельки на две.
— Как прикажете, господин президент. — Номер второй сдвинул парик и почесал залысины.
— Я жду от вас объяснений, — обратился президент к смуглому высокому номеру третьему.
— Виноват, господин президент. Вольский не успел уничтожить бумаги, но я полагаю, что эту оплошность еще не поздно исправить, и я уже предпринял некоторые шаги.
— Шаги? Предпринял? А о последствиях вы подумали, уважаемый? — зашипел президент. — Нет уж, позвольте теперь мне предпринять определенные шаги. Придется вам, любезный мой, подменить Вольского денька на два, а его пригласить ко мне на приватную беседу. А теперь позвольте откланяться, коллеги. Расписание наше остается в силе.
Президент с некоторой даже лихостью отсалютовал кардиналам и мгновенно растворился в воздухе.
Граненый стакан звонко упал на пол. Захлопали ставни. Поднялся сильнейший ветер. Небо заволокло тучами, и хлынул дождь».