Расчет только наличными, или страсть по наследству

Ильина Марина

Марья боком, боясь повернуться спиной к незнакомцу, провела его на кухню и там с облегчением плюхнулась на стул.

— Давайте телеграмму.

— Ах, Мария Юрьевна, Мария Юрьевна, как же вы неаккуратны, — раздался приятный тенор, и почтальон не спеша снял кепку и очки.

Марья охнула.

Все остальное произошло молниеносно.

Илья материализовался из встроенного шкафа. Он ударил Иллариона по голове своим кулаком. Игнатьев обмяк и стал медленно-медленно падать.

Детектив подхватил

обмякшее тело врага и усадил его на стул. Откуда-то из недр карманов Ильи появились наручники.

Игнатьева сковали по рукам и ногам.

Илья рассматривал здоровую кепку Иллариона.

— Где ж ты этакую красоту купил? Или украл?

Машка находилась в оцепенении и облегчения не испытывала. Ее подташнивало.

Глаза Иллариона налились ненавистью, он выругался и сплюнул.

— Ты, потише, красавец, сбавь обороты, — угрожающе произнес Илья. — Ишь, нервный какой. Сейчас будем мило беседовать. Сиди тихо, урод. — Он грубо обыскал Иллариона, вытащил мобильный телефон и углубился в его изучение.

Затем набрал номер и ухмыльнулся.

— Толик, у нас новости, навестил нас Илларионушка. Да. Почтальоном прикинулся. Кепочка, очечки, большой артист. Нет, не прав. Обижаешь. На кухне восседает. Злится очень. Ждем-с. Как Ольга? Порядок. Отбой. — Он потер руки и включил чайник.

— Будем продолжать банкет. Будешь врать или молчать? — обратился к Игнатьеву Илья.

«Почтальон» ничего не ответил и закрыл глаза.

Наступил вечер. За окном зашумел дождь.

Машка медленно сползла со стула и незаметно удалилась из кухни. Она прошла в ванную и долго-долго умывалась холодной водой. Затем накапала себе валокордина и выпила.

Долго рассматривала свое отражение в зеркале, пытаясь найти приемлемое выражение лица.

После бесплодных попыток она провела щеткой по волосам, припудрила нос и собралась с силами, чтобы вернуться к мужской компании.

«Как грустно. Вот и злодея поймали, можно сказать, с поличным. А радости или удовлетворения нет. Почему? Неужели я его жалею? Вернее, жалею себя».

Машка прислушалась к неясному бормотанию Ильи.

«Надо идти. Теперь главное — выяснить все подробности про Гришку. Непонятно даже, что лучше: неизвестность или жестокая правда?

Когда позвонил Печкин, Машка была вся раздерганная. Она открыла дверь и впустила Анатолия Михайловича в дом. Тот внимательно посмотрел на нее, погладил по голове и стремительно зашагал на кухню.

— Добрый вечер всем, — прохрипел Печкин.

Ответного приветствия от Иллариона он не дождался.

— Отлично, гражданин Игнатьев. Молчание — золото, но не в данный момент. Не тяните время. Где Григорий Вольский?

— Откуда мне знать, — с отвращением прорычал Илларион. — Я ему не нянька.

— Слушай, великий комбинатор,

давай не углубляться. Я попробую обойтись без мордобоя, но руки у меня чешутся. Как ты убил Гришку и где его тело?

Илья подошел к Иллариону сзади и положил руки на плечи Игнатьева.

Болезненная гримаса исказила лицо подозреваемого.

— Я не убивал Гришку.

— Где он? — флегматично спросил Илья и неуловимым движением легонько нажал на болевую точку в области позвоночника главы компании «Протокол».

— Твари! — заорал Илларион. — Больно!

— А ты говори, а то будет еще больней, — заверил его Илья и отхлебнул из чашки. — Рассказывай по порядку.

— Я никого не убивал. Гришка жив и здоров. Он м-м-м…

— Продолжай, не останавливайся.

— Он сейчас спит в квартире моей тетушки Городницкой Василисы Аркадьевны.

Машка зарыдала в голос и выскочила из кухни. Она никак не могла остановиться.

Гришенька жив! Слава Богу!

Марья осела на пол у двери в кухню, тихо и монотонно подвывая.

— Чем ты его накачал?

— Какая разница, он все время дрыхнет.

— А кормежку приносит Валерия Огурцова?

— Да.

— Значит, тетушку — на дачу и квартирка свободна. А кражи у тетушки Василисы не твоих ли рук дело?

— Нет! — с ненавистью выкрикнул Илларион.

— Значит, твоих, понятно. Ты придуриваться бросай. А то мы устали очень. Илья, не расслабляйся.

Тот ухмыльнулся.

— Поехали дальше. Тетушку обокрал. Квартиру освободил. Гришку подпоил и отволок на свободную жилплощадь. Логично. Теперь расскажи, для чего столько усилий пропали даром? — Печкин закурил и прищурился.

— Вы ничего и никогда не докажете, я чист перед законом.

— А кто тут говорит о законе? — удивился Печкин. — Не уверен, что ты доживешь до судебного разбирательства. У тебя образовалось столько врагов. И все они люди нервные. Так что вопрос о суде преждевременен.

— Я не причинил никому вреда, — простонал Игнатьев.

— Ой, а я не согласен, — ахнул Анатолий Михайлович. — Галкину сбил синий «форд», чай тетушкину машину задействовал, баловник? Сергееву травил двумя способами, даже утопить пытался, Городницкую обокрал, Гришку похитил. Ничего себе праведник.

Марья не выдержала. Допрос грозил затянуться надолго. Но самый главный вопрос оставался нерешенным.

— Надо Гришку спасать, Илья! Этот нехороший человек никуда не денется. Вольского надо спасать. Ключи давай от квартиры, паразит, — гневалась Машка.

Ключи на стол выложил Илья и вопросительно взглянул на Игнатьева.

— Синий брелок, — с натугой ответил Илларион.

— Ладно, иди к Городницкой, Илья, — решил Печкин.

— Я с тобой, — заволновалась Машка и наступила на ногу любимому мужчине.